– Богиня, давайте я сниму вас. Меня зовут Василий, а вас как зовут!
Он осведомился об имени девицы именно таким, утвердительно-восклицательным тоном. Незнакомка, на ходу оглянувшись, еще раз улыбнулась, однако ни на секунду не задержалась.
– Девушка, я купил новую фотокамеру, и самый первый кадр должен быть прекрасным. Девушка, попозируйте.
Он сделал несколько шагов вслед за ней, но вдруг остановился и посмотрел на часы. Потом навел фотоаппарат на ножки удаляющейся незнакомки, несколько секунд понаблюдал, как при каждом шаге плотная ткань короткой юбки мерно похлопывает ее по восхитительным ножкам, а затем, так и не сделав снимка, еще раз посмотрел на часы, деловито отсоединил объектив от тела фотоаппарата, уложил и то, и другое в кофр, развернулся и пошел в противоположную сторону.
Через пять минут он уже был за спиной Маяковского. Не обращая больше внимания на памятник, фотограф бодро шагал по направлению к гостинице «Пекин», облик которой соотносился со столицей Китая (или хоть с чем-то китайским) разве только по ассоциации – желтым цветом наружного покрова.
Большая Садовая, как всегда, кипела суетой и пеной буден. В несколько рядов неслись туда и обратно автомобили, вспыхивая иногда ослепительными солнечными бликами. По тротуарам тянулись нескончаемые вереницы обгоняющих друг друга пешеходов. Все торопились, все были заняты своими хлопотами и заботами. И некому было полюбоваться неизъяснимой прелестью Тверской или Садового кольца. Некому было застыть в восхищении перед видом плавно закругляющихся улиц, которые существовали в странном двойственном обличье.
Действительно, на первый взгляд, это была классическая, известная любому москвичу коллекция зданий. Но стоило присмотреться внимательнее, и взору открывалась совсем иная, потрясающая картина. В ярком свете дня здания оказывались трансформированными до неузнаваемости. Солнце по своей прихоти меняло формы и внешность улиц, густо забеливая лучами одни фрагменты домов и причудливо дополняя другие кубами, тетраэдрами и прочими фигурами, выполненными из добротной, плотной тени. Причем теневые конструкции, вмонтированные в арки и ниши зданий, казались не менее прочными и значительными деталями архитектуры, чем балконы, эркеры, колонны.
Я думаю, будь Маяковский жив, эта картина ему наверняка понравилась бы. Более того, думаю, что если в наше время его мятежная душа, бродя по миру, иногда наведывается в Москву,