Проснулся, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд.
Над ним стоял невысокий человек в рясе священника. Длинная, почему-то казавшаяся нелепой, борода; волосы, убранные в хвостик.
Мальчик никогда не видел мужчин с хвостиком и потому непроизвольно улыбнулся.
Священник улыбнулся в ответ. Улыбка у него была добрая и тихая. Но Сережа вспомнил, как улыбались немцы, и нахмурился.
– Издалека ли идешь? – поинтересовался священник.
Сережа не знал, что ответить. Он испугался, что священник отведет его в милицию, а оттуда наверняка отправят в детский дом.
Мальчик даже привстал, готовый бежать.
– Меня Филаретом зовут, – представился священник.
Имя было до того смешным, что Сережа опять улыбнулся.
– Правильно, сейчас и так времена грустные, зачем печалиться. – Филарет рассмеялся тонким смехом. – Ибо сказано: «Доколе свет с вами, веруйте в свет».
– Нет у меня никакого света, – буркнул мальчик.
– Бывает, – произнес Филарет почему-то очень серьезно. – Есть-то хочешь, небось?
Есть хотелось до головокружения.
– Пойдем тогда, что ли? – Филарет протянул руку. – Зовут-то тебя как?
– Сергей Сторожик я.
– Ну, Сергей и Сергей. Пойдем, что ли, Сергей?
Сергей оперся о руку Филарета. Рука была твердая, сильная.
Филарет пошел к Храму, Сережа двинулся за ним. Он не очень понимал, куда и зачем идет. Перед глазами стояла миска с дымящейся картошкой, и эта фантазийная картина перекрывала все его мысли, размышления и сомнения.
Шли они по той самой дороге, что вела из Сережиной деревни. Дорога эта упиралась в Храм. А дальше дороги не было. Дальше начинались какие-то иные пути.
В пределах Храма стоял дом отца Филарета. Большая, стройная, солидная изба в несколько комнат. Так у них в деревне только председатель жил, а у всех остальных похуже домишки были, погорбатей.
На стенах- фотографии красивой женщины и мальчишки. Фотографии делали стены глазастыми, и Сереже казалось, что дом смотрит на него каким-то неведомым чужим прошлым.
– Это жена моя, – сказал Филарет, доставая из печи картошку. – Ириной звали. Померла во время голода. А это сын наш, Егор. На фронте сейчас. Чё-то вестей не было давно от него.
Подошли к столу. Сережа сел, а Филарет не садится. Ничего не говорил, просто стоял и смотрел на Сережу.
Пришлось встать.
– Отче наш, Иже еси на небесех! – начал Филарет молитву. – Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго.
Филарет перекрестил картошку и огурцы на столе, перекрестился сам.
Зачем надо читать молитву перед едой и креститься, Сергей не понимал, однако сам креститься не стал.
Филарет поглядел на мальчика.