Железный волк. Сири Петтерсен

ему полностью. Но она трахалась так, словно скоро умрёт, а богам известно, как ему нравятся такие девушки. Но как, Друкна её побери, ему вновь разжечь в ней огонь?

      Рюген остался в одиночестве посреди зала, а Нафраим удалился за деньгами. Он не вернулся: деньги принёс управляющий, который держал туго набитый кожаный кошель двумя пальцами, как нёс что-то грязное.

      Рюген поник. Он никогда не испытывал проблем с тем, чтобы с помощью своего обаяния выманить несколько монет, одежду или место в койке, но такие номера проходили с женщинами. Женщины желали расстаться с вещами, они добровольно отдавали их, чтобы ощутить своё превосходство над ним. Здесь дело обстояло иначе. Ему показалось, что он больше никогда не станет жёстким, ведь теперь он сам – вардарская шлюха.

      Член дьявола

      Нафраим выбрался из кареты и с наслаждением потянул шею. Он видел, что не только он, но и многие пассажиры каравана, который следовал впереди него к восточному побережью, разминались. Если бы у него было время, он нашёл бы в Крекнаборке частную повозку и путешествовал один.

      Дорога оказалась напряжённой: он ехал с молодой женщиной и её новорожденным ребёнком. Всё было бы ничего, если бы не мать этой женщины, которая без конца ворчала, потому что её дочь всё делала не так. Она неправильно держала младенца, слишком мало кормила, слишком тепло укутывала; и вдобавок ко всему младенец издавал не те звуки. В конце концов Нафраим был вынужден вежливо попросить её пощадить чужие уши и говорить вслух лишь в тех случаях, когда её дочь сделает что-нибудь правильно. Женщина надулась, как кузнечные мехи, и Нафраим на мгновение испугался, как бы она не лопнула, но она не ответила ему и за всю поездку не произнесла больше ни слова. Вскоре после этого эпизода и мать, и ребёнок заснули.

      Нафраим оглядывался по сторонам, пока кучер снимал его чемодан. Они стояли посреди пустоши у узкой речки. Лес высился перед ними плотной стеной, сколько хватало глаз, и единственным признаком жизни была пара ветхих лачуг на берегу.