Они молча шагали вдоль рядов мягко светящихся фонарей по Туманному волоку, пока не дошли до Шкурного двора. В этом месте Юва привыкла слышать шум из пивной, но сейчас всё было тихо. В её детстве весь двор предназначался исключительно для охотников. В массивном каменном здании на краю кручи разделывали туши и торговали. Сейчас охотников стало меньше, а людей больше, поэтому половину здания переделали в постоялый двор. Пиво приносило больше дохода, чем шкуры. Но постоялый двор по-прежнему назывался Шкурным двором, потому что название уже приклеилось к зданию.
Броддмар коротко простился с ней и скрылся в соседнем квартале. Юва отперла дверь с задней стороны Шкурного двора. В общем зале было пусто, но тепло благодаря камину, расположенному между залом и кухней.
В дымоходе завывало. Слабый свет падал на головы с рогами, которые украшали деревянные перила галереи, опоясывающей зал сверху.
Юве хотелось только одного – спать, но сначала ей было необходимо замочить шкуру в соли, чтобы та не закисла. Едва переставляя тяжёлые ноги, Юва вошла в соляную комнату, соскребла пропущенные остатки жира с волчьей шкуры, посыпала её солью, свернула пополам и опустила в один из чанов. Чан она поставила на пустую полку. Зубы, которые лежали в её сумке, надо было опустить в спирт, но это могло подождать до завтра.
Юва поднялась по лестнице на галерею и зашла в свою комнату. Та больше походила на тоннель: раньше комната служила переходом в здание на другой стороне узкого переулка, но дверь в него уже давно заделали. Места как раз хватало для спальной скамьи, но в особо холодные ночи дверь в общий зал приходилось открывать. Однако комната стоила дёшево, да и любое место было лучше, чем родной дом.
Она сбросила мешок и арбалет, кинула куртку прямо на пол, стянула сапоги, которые прочно присосались к распухшим ногам, а на большее её не хватило. Даже приготовление чая из клыкарышника казалось невыполнимой задачей. Юва заползла в постель и отключилась.
Знамение
Юва разложила свои пожитки на исцарапанном деревянном столе у камина в общем зале. Она смотрела на аккуратные ряды предметов и обдумывала, что надо сделать. Арбалет был попорчен полозьями саней, его необходимо починить. На люверсе у большого пальца перчатки появился намёк на ржавчину. Кожу на карманной фляге, доставшейся ей от отца, хорошо бы смазать. Выдавленное на фляге имя стало почти неразличимым под слоем грязи и жира.
Мелочи. Едва ли их хватит, чтобы хоть на час занять мысли.
Юва вывалила на стол всё содержимое своего мешка, чтобы почистить его. Что ещё? Она поменяла свечи в люстре, хотя называть так клубок переплетённых рогов под потолочной балкой было сильным преувеличением. Парафин она не выбросила, чтобы постоялый двор мог отлить из него новые свечи. Волчьи зубы опустила в спирт. Окровавленную одежду отстирывала, пока не онемели пальцы. Всё было вычищено и повешено сушиться. Оставалось только вымыться самой, но с этим придётся подождать.
Тело