Записки художника. Вячеслав Саев

вновь окунуться в этот глубокий колодец наслаждения. Тогда я услышал какой-то тихий шорох и чье-то томное дыхание. Такие звуки могли принадлежать только какому-то маленькому зверьку вроде ежа или енота, который по ошибке забрался в чужой дом, забился в угол и начал дрожать от страха. Я насторожился и медленно начал оглядывать все вокруг, боясь заметить хотя бы малейшее движение в темноте. Да, в обычном состоянии я был довольно-таки трусливым ребенком – одним из тех, кто в мамином халате могли разглядеть саму Смерть в черном плаще, а в куче одежды – бесформенного монстра. Увидев отца, ползущего спиной к двери в позе каракатицы, я сильно испугался. В комнате стоял полумрак, так что я не сразу признал его. Тем более его бегающие во все стороны глаза и трясущиеся конечности говорили о том, что он боится меня не меньше, чем я его.

      Когда наши взгляды столкнулись, отец, по всей видимости, растерялся и не знал, что делать. Наверное, тогда он осознал, что в страхе уползает от собственного же сына. Если вам когда-нибудь приходилось просыпаться ночью от кошмаров, то вы прекрасно знаете, что еще какое-то время после пробуждения человек продолжает чувствовать себя в опасности, видя вокруг выдуманных созданий, и совершенно неважно, верит он в них или нет. Только после он способен понять, какая невообразимая глупость заставила его трепетать от страха. И он смеется, рассказывая эту историю друзьям, хотя в ту минуту был готов молить бога о пощаде.

      Так и мой отец: привстал, отряхнулся, включил свет, смущено улыбнулся мне и вышел из комнаты, не вымолвив ни слова. Я остался один. Тусклый желтый свет от старой лампы освещал мою картину. Теперь я мог разглядеть ее во всех деталях. Меня поразила точность, с которой моя рука передела все черты монстра. Каждый шрам, каждая ниточка, торчавшая из разодранной одежды, была отражена на бумаге. Мне не верилось, что я могу так красиво рисовать. Какое-то время я еще поразглядывал этот волшебный рисунок. Немного подумав над происходящим и ничего не осознав, я взял в руки кисточку. Меня уже перестало что-либо волновать. Я хотел рисовать.

      Но что рисовать? Как рисовать? Раньше я не задумывался над этим. Никаких монстров вокруг больше не появлялось. Моя рука не хотела двигаться сама. Тогда я взял чистый лист и решил просто повторить мою первую картину. По какой-то причине я столкнулся с целой кучей проблем: я не мог подобрать нужный цвет – красок было очень мало, линии получались уродливыми, неправдоподобными и в целом картина походила на какую-то нелепую мазню. Но не было времени расстраиваться. Я быстро потянулся за следующим листом. Я рисовал, пока рядом со мной не возникла целая башня из неудавшихся работ, пока все мои краски не кончились, пока в комнату не вошла мать.

      Сначала она медленно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. На пару секунд комната наполнилась скрипом – и вновь тишина. Я не знал, чего можно было ожидать, что нужно было делать. Скорее всего, меня опять отругают. Мама бывает очень страшна в гневе. От одной этой мысли по моей спине пробежали мурашки, но бесконечная любовь внутри меня не