Очевидно, это осознала не одна я, поскольку лира Илаиль вдруг стала белее снега, лежавшего за стенами замка, а герцог заметно помрачнел. Обстановка накалилась до предела. Казалось, чиркни спичкой – и здесь все взорвется.
– Раз вам нечего сказать, то… – продолжил воздушник, не услышав ни звука в ответ, и начал подниматься.
Внезапно он замолчал и посмотрел на деда, словно тот привлек неким образом его внимание. Несколько мгновений они обменивались долгими взглядами, понятными только им. Оба хмурились, отстаивали свое мнение. Дэниел злился, но в итоге опустился на стул и положил руку на стол.
– Давайте поднимем тост за именинника!
После этой фразы герцога облегченно выдохнули все Колтрены, их гости и, конечно же, я. Друг значительно облегчил мне жизнь, отказавшись от сумасшедшей идеи. Сделай он предложение, скандала бы мы не избежали. Да еще какого! Айвстоуны не промолчали бы.
Однако я немного кривила душой, поскольку испытала сразу двоякое чувство: кроме радости еще и толику разочарования. Пожалуй, мне хотелось бы побыть несколько часов Дэниелу невестой, чтобы утереть нос несносной девице. Тогда она не сидела бы с улыбкой до ушей, как делала это сейчас.
Я потянулась рукой к бокалу с красным вином, собираясь лишь пригубить. Мне оставался всего дюйм, когда он внезапно закачался, будто от дуновения ветерка, и рухнул на стол, окатив живот и грудь кроваво-красной жидкостью.
Коктейль эмоций взорвался в груди. Чего там только не было: злость, обида, досада… На глаза навернулись слезы. Я порывалась вскочить, выбежать из столовой и разрыдаться в каком-нибудь укромном месте.
Мне понадобилось несколько мгновений и глубоких вздохов, чтобы взять эмоции под контроль, извиниться и с высоко поднятой головой выйти в коридор. Взглянув в одном из многочисленных зеркал на собственное отражение, пришла в неописуемый ужас. Красивое платье было безнадежно испорчено.
И кого за это благодарить? Лиру Илаиль? Уж больно наигранным мне показался ее возглас сожаления. Да и больше некого. Помимо матери Дэниела, по другую сторону стола еще сидело лишь двое: отец воздушника, который не особо лез в дела сына, и друг герцога. Не станет же солидный человек в преклонном возрасте заниматься мелкими пакостями. Или станет?
За моей спиной неожиданно вырос Дэниел, положил руки мне на плечи и проследил за взглядом, устремленным на живот. Сочувствие в его глазах за секунду сменилось яростью.
– Адель, прости…
– Ты ни в чем не виноват. Этого следовало ожидать, – как можно спокойнее произнесла я, желая приободрить друга, все-таки сегодня был его праздник. – Да и ничего смертельного нет в пролитом бокале вина.
Мои слова не переубедили воздушника, не ослабили напряжения в его теле.
– Чем я могу помочь? – довольно резко спросил он, и я вздрогнула