Превратил ее в кирпич,
И крайней плоти он лишился.
Юная дама из Хитчина
Чесала «киску» на кухне,
Отец сказал: «Роза,
У тебя блохи, похоже».
«Ты прав, па, жучки страшно чешутся».
В XIX веке слово cunt окончательно стало считаться «грязным». В Оксфордском словаре отмечен первый случай его использования в качестве оскорбления в 1860 году.
Лоусон Тейт «Женские болезни и абдоминальная хирургия», 1877
Пожалуй, самым важным моментом в истории этого слова в ХХ веке стал запрет романа Д. Г. Лоуренса «Любовник леди Чэттерли» (1928) и привлечение автора к суду за непристойность. В романе этом слово cunt встречается 14 раз, а fuck – 40! Когда Джеральд Гулд в 1932 году писал рецензию на отредактированную версию романа, он отмечал, что «исключены были фрагменты, которым автор, несомненно, придавал исключительную психологическую значимость – они были для него настолько важны, что за них он был готов претерпеть позор, непонимание и нападки цензуры». Книга стала сенсацией не только из-за ярких описаний секса и женского сексуального наслаждения, но еще и потому, что в ней секс стирал классовые различия. Секс – один из высших уравнителей. Несмотря на все титулы, деньги и привилегии, леди Констанс Чэттерли имела «киску». Она оставалась сексуальным существом. Сексуальное желание и наслаждение не признает классовой системы. Лоуренс сознательно пользовался сакраментальным словом, потому что только оно могло выразить страстную, первобытную сексуальность Констанс и отвергало извращенные претензии общества, которое видело в женщинах исключительно бесполых жен и матерей. Лоуренс шокировал читателей, но в то же время оставался очень нежным и страстным писателем. Для него «киска» – это нечто восхитительное и чудесное. В одной из ключевых сцен романа Меллорс рассказывает Констанс о разнице между cunt и fuck.
– Кралечка моя. Лучшей кралечки на всем свете нет.
– Что такое кралечка?
– Не знаешь разве? Кралечка – значит любимая баба.
– Кралечка, – опять поддразнила она его. – Это когда спариваются?
– Спариваются животные. А кралечка – это ты. Смекаешь? Ты ведь не скотина какая-нибудь. Даже когда спариваешься. Краля! Любота, одно слово[6].
«Призыв к любви», 1825
«Краля! Любота, одно слово» – никогда в жизни не слышала более восхитительного определения «киски». К сожалению, несмотря на все усилия Лоуренса и присяжных, которые согласились с тем, что его книга со всеми ее «кисками» имеет художественную ценность, слово это так и не вернулось в культурное общество. Джеймс Джойс лишь однажды использовал его в «Улиссе» (1922): он называл Святую землю «седой, увядшей мандой мира». (Хотя в личной эротической переписке Джойс свободно пользовался этим словом: свою жену Нору он называл «птичкой-потрахунчиком»). Американским поэтам-битникам нравилось это резкое слово. Аллен Гинзберг в «Вопле» (1956) пишет о «видении Великой П…ды».