– Я-то знаю, а ты рассказывай. Это тебе самому нужно, глядишь и отойдет нечисть, очистишься…
Старик продолжил:
– Совсем один я остался – сирота. А как вырос и возмужал, начал в лесу ловить зверей диких, да ягоды, травы собирать – чтобы пропитаться. С годами люди добрые уразумели, что дело нечисто, сторониться меня стали, а некоторые гнать и запугивать пытались, да где там… Уж нет их давно на земле – кто удавился, кого корова растоптала. Демьяна-юнца, что за мою душу молиться принялся, в колодце нашли с вывернутой шеей. А я, что могу? Эта сила сама действует, меня не спрашивает…
– Горько мне в то время стало, запил в одиночестве. Обозлился на бывших дружков, да на соседушек, и решил мстить. Тут он мне и явился… – старик закашлялся, и его грудь стала быстро вздыматься вверх-вниз.
Священник прислонил крест к голове Захара, отчего тот заругался, как последний пьянчуга из кабака и задышал, часто-часто – лошади даже так не дышат после галопа.
– Сидел я один, как всегда, дома, да беленькую потягивал, сильно захмелел. Дай думаю, пообщаюсь с силой той – что всю никчемную жизнь, погубить меня желает.
Говорю в пустоту:
– Вот вы негодники, людишек пужаете, меня на пороге смерти держите, а ведь народ дурной у нас в деревне, мстить будут! Дайте мне лучше силушку, а я вам послужу как смогу, чтобы не зря мучался. Сидел я в тишине, да из горла лакал, башку закрутило совсем. За горячей печкой шорох начался странный, вижу – раздвинулась моя старая печь на две половины, а из нее, как из огня, выходит рогатый. Размером с быка, как у Евдокии, правда, лысый весь, только копыта мохнатые. А в лапах у него бумага свернутая. Я почти протрезвел сразу, встал и назад попятился, а он на меня рычит:
– Стой, Захар! Звал меня? Я скор на призыв, нет во мне терпения – говори! Только я, итак, наперед все знаю, потому как дана мне власть над тобою! – Вышел он из огня, а печь назад съехалась, кирпичик к кирпичику. Я еще подумал: «Если у него власть надо мною, что ж он сразу не погубит, а только пужает столько лет?»
Затрясся я весь, мысли делись куда-то, ответил ему:
– Да что говорить, больно страшен ты. И сам все знаешь… люди боятся меня, а совесть моя чиста, никому я зла не делал отродясь! Справедливости жажду!
Протянул он мне свиток и говорит:
– Справедливость – это самое главное, ради чего тебе жить стоит, ты почти свят и чист, нужно это людям доказать! Если желаешь помощи – отдай мне душу на попечение, буду помогать до конца дней твоих. Подпиши согласие, не пожалеешь!
– Славно он говорил, захотел я оправдаться в глазах односельчан, ну и подписал бумажку сдуру. А как подписал, тут же она и загорелась у меня в руках, а гость мой захохотал и испарился, один смрад после себя оставил.
На следующее