Ночью встав по нужде, он увидел яркую луну, зависшую над рекой. Справив дело, Нил уже хотел вернуться ко сну, но вдруг на носу лодки различил два силуэта.
Сна как не бывало. Вглядевшись, в этих фигурах, привалившихся к борту, Нил узнал своего друга и хозяйку лодки.
– А-Фатт?
Ответом ему было приглушенное мычание. Подавшись вперед, Нил разглядел, что друг его в руке баюкает трубку.
– Чем ты занят?
– Курю.
– Опий?
А-Фатт медленно запрокинул голову; на освещенном луною лице его, бледном, но отнюдь не сонном, застыло незнакомое выражение покоя и мечтательности.
– Да, опий, – тихо сказал он. – Вико угостить.
– Осторожнее, ты знаешь, как он на тебя действует.
А-Фатт пожал плечами:
– Ты меня застукать. Но сегодня есть причина.
– Какая?
– Отец кое-что рассказать.
– Что?
После долгой паузы А-Фатт ответил:
– Мама умереть.
Нил ахнул, а на лице А-Фатта не дрогнул ни один мускул, голос его был бесстрастен.
– Как это случилось?
– Отец говорить, наверное, грабители. – А-Фатт опять пожал плечами и промолвил, как будто подводя черту: – Нет толку говорить.
– Погоди, нельзя так оборвать разговор. Что еще сказал отец?
Голос А-Фатта стал глуше, он как будто доносился из глубокого колодца:
– Отец очень обрадоваться. Все время плакать. Говорить, сильно беспокоиться обо мне.
– А ты был рад его увидеть?
И снова А-Фатт пожал плечами, но промолчал.
– А еще что? Он сказал, что тебе делать дальше?
– Отец думать, мне лучше ехать к сестре в Малакку. После Кантона он давать мне деньги начать свое дело. Надо ждать три-четыре месяц.
А-Фатт как будто уплывал куда-то, и Нил понял, что больше ничего не добьется.
– Ладно, давай-ка спать, – сказал он. – Утром поговорим.
Нил шагнул на корму, но А-Фатт его окликнул:
– Постой! Для тебя тоже есть новость.
– Какая?
– Хочешь работать у отца?
Отсутствующий взгляд и застывшее лицо подали мысль, что друг просто заговаривается.
– О чем ты?
– Отцу надо секретарь – писать-читать бумаги. Старый секретарь умереть. Я сказать, я знаю, кто годится на такую службу. В тюрьме ты писал письма, да? Ты владеешь английский, хиндустани и прочее, верно?
– Да, но…
Нил схватился за голову и подсел к другу. Бахрама Моди он знал только со слов А-Фатта, и рассказы эти давали немалый повод для опасений. Порой он вспоминал собственного отца, старого заминдара Расхали, с которым тоже виделся нечасто, ибо и тот больше времени проводил с любовницами, нежели в семье. Всякая редкая встреча с отцом требовала усиленной подготовки к ней и порождала большое волнение, но, представ перед родителем, Нил терял