– К сожалению, я мало что знаю, Бахрам-бхай. На причале лодки Чимей не оказалось. Я разыскал твоего давнего компрадора Чунква, и он поведал мне, что случилось.
Бахрам снова взял секач.
– Ну поделись.
Задиг помялся.
– История скверная, потому-то я и не хотел о ней писать. Решил, расскажу при встрече.
– Говори! – подстегнул его Бахрам. – Что там произошло?
– Похоже на грабеж. В лодку забрались воры, Чимей попыталась их прогнать. Вот так оно все и случилось.
Бахрам замер, секач выпал из его руки.
– Ты хочешь сказать, ее убили?
– Да, дружище. Горько, что сообщать об этом приходится мне.
– А Фредди?
– О нем Чунква ничего не знал. Он исчез незадолго до гибели Чимей, и с тех пор никаких вестей.
– Думаешь, и с ним случилась беда?
– Ничего не известно. Не спеши с выводами. Может, он просто куда-нибудь уехал. Говорят, его сводная сестра вышла замуж и перебралась в Малакку. Возможно, он у нее.
Бахрам вспомнил свою последнюю встречу с Чимей три года назад: они свиделись на ее недавно купленной новой лодке, большой и красивой, с кормой в виде вскинутого рыбьего хвоста. Он пришел попрощаться перед отъездом в Бомбей. Их отношения, добрые и приязненные, уже давно напоминали многолетнее супружество, и он частенько ужинал в ее лодке. Специально для него Чимей ничего не готовила, поскольку стряпня ее ограничивалась простыми кантонскими блюдами, но она знала его любовь ко всему острому, да с пахучими специями. А посему в соседних лодках-кухнях покупала перченую лапшу дан-дан, курицу «Пожар во рту» и сычуаньские «Супружеские дольки». Накрыв стол, она усаживалась напротив и веером отгоняла мух. За эти годы Чимей слегка раздалась, лицо ее чуть оплыло, и она по-прежнему ходила в мешковатой одежде неброского цвета. Бахраму было досадно, что она так мало заботится о собственной внешности. «Почему ты не носишь украшения, что я тебе подарил?» – спросил он. Чимей достала нефритовую брошь в золотой оправе и, приколов ее на грудь, широко улыбнулась: «Так мистер Барри шибко довольный?»
Может, грабители явились за украшениями? Перед глазами возникла картина: Чимей отбивается от ножей, грудь ее в крови, на блузе вместо броши зияет дыра…
Бахрам закрыл руками лицо:
– Не могу поверить, не могу.
Задиг подошел к нему и обнял за плечи.
– Тебе тяжело, я понимаю.
– Не могу поверить, Задиг-бей.
– Помнишь, дружище, когда-то давно мы с тобой говорили о любви? – мягко спросил Задиг. – Ты сказал, у вас с Чимей не любовь, а что-то другое, не имеющее названия.
Бахрам отер глаза и прокашлялся.
– Да, очень хорошо помню.
Задиг стиснул его плечо.
– Может, ты ошибался, а?
Бахрам сглотнул ком в горле и лишь тогда смог произнести:
– Знаешь, я устроен иначе, я об этом не думаю. Возможно, ты прав и мои чувства к Чимей точнее всего передадут эти твои слова: любовь, пьяр, ишк. Но разве теперь это важно? Ее больше нет, понимаешь? А я должен жить дальше и продать свой груз.
– Верно.