Как всегда, Бахрам посмеялся над этой доморощенной мудростью, но потом оказалось, что мать-то была права.
Бахрам много лет оттрубил на фирме и, помня заверения тестя, рассчитывал, что когда-нибудь отдел, им созданный и выпестованный, перейдет под его единоличное управление. Но с тестем вдруг случился удар, сделавший его недвижимым и бессловесным. Долгие месяцы он балансировал на грани жизни и смерти, а на заводе и в доме воцарился кавардак. Завещания, которое, по слухам, тесть составил, так и не нашли, и после его кончины сыновья и внуки тотчас сошлись в схватке за будущее фирмы. Бахрам и Ширинбай в ней не участвовали, поскольку наследственная доля Ширинбай была под опекой братьев, а Бахрам не обладал достаточным паем, чтобы считаться правопреемником.
Через некоторое время шурины призвали его на совещание, и вот тогда-то он уразумел, к чему идет дело. Усевшись полукругом, родичи объявили о своем решении насчет будущего компании: судостроительный бизнес уже давно пребывает в упадке, а посему они ликвидируют верфь, дабы обеспечить себя и своих детей стартовым капиталом для иного занятия. Торговый отдел и его флотилия, наиболее ценные активы фирмы, будут проданы в первую очередь. Жаль, конечно, но Бахраму придется уйти на покой. В признательность за его труды компания, разумеется, выплатит весьма щедрое выходное пособие. Как ни крути, ему уже за пятьдесят, обе дочери его выданы замуж и хорошо обеспечены. Не пора ли уйти на богатый заслуженный отдых, достойный венец блестящей карьеры?
Иными словами, Бахрама, столько сил отдавшего фирме, отлучали от дел и спроваживали на пенсию.
Он и представить не мог, что Мистри захотят продать чрезвычайно прибыльный торговый отдел. Мысль об отставке была невыносима. Значит, он больше никогда не выйдет в море, больше никогда не увидит Кантон? Это вдвое укоротит его жизнь, превратит в живой труп. С последней поездки в Китай минуло три года, за это время умерла Чимей и пропал без вести его двадцатилетний сын. Уже из-за этого невозможно навеки распрощаться с Кантоном – как жить в муке неведения о том, что сталось с его мальчиком?
– Зачем торопиться? – сказал Бахрам. – Зачем продавать отдел именно сейчас, когда он приносит небывалый доход? Не лучше ли год-другой подождать?
Шурины объяснили свое решение тревожными слухами о ситуации в Китае: поговаривают, что вскоре император наложит полный запрет на ввоз опия. Никто не знает, насколько это затянется, и потому многие бомбейские дельцы сворачивают торговлю с Китаем. Что касаемо их, братьев Мистри, то они всегда считали сию затею чересчур авантюрной и теперь пришли к мнению, что лучше избавиться от отдела сейчас, пока он не утянул на дно всю фирму.
Бахрам молчал, удивленно разглядывая шуринов. Он был гораздо лучше осведомлен о положении