Аня тоже перевернулась на спину.
– Ну и что? Всё равно здорово.
Лёша подложил обе руки под голову.
– Нет, это мы уже проходили. Знаешь, милая, только в книжках талантливый художник не видит ничего, кроме своего мольберта. А мне хочется жить нормальной жизнью.
– А мы какой живём?
– Вот мы такой и живём. Ни в чём себе не отказываем, можем поехать куда захотим.
Лёша рывком повернулся к Ане и подпёр голову рукой.
– Хочешь, поедем на остров Нуармутье? Там ещё тепло.
Аня быстренько повернулась к нему и подтянула колени.
– А где это?
– Это у побережья Вандеи – есть такая провинция во Франции. Кстати, там когда-то жила Цветаева.
– На этом острове?
– Нет, в этой провинции. Бродила по пляжу и писала стихи.
– Здорово! Будем бродить по пляжу и целоваться.
Лёша улыбнулся и медленно притянул Аню к себе.
– Давай потренируемся.
Аня закрыла глаза, и даже скользнувшая по лицу очередная тень не омрачила её ответной улыбки.
Глава 2
Планирование отдыха – занятие благостное, поэтому половина следующего дня прошла в приятных заботах. С утра Лёша отправился в турбюро, где работала его одноклассница, и Светочка с удовольствием проинструктировала его по всем вопросам, связанным с посещением Земель Луары – так назывался регион, в который входил и департамент Вандея. Выяснилось, что лучше всего лететь до Нанта, а там уже взять машину и остаток пути проделать на колёсах. Лёша почти уже видел, как они добираются до острова, берут напрокат два велосипеда – именно так рекомендовалось познакомиться с этим райским уголком – и начинают его неспешно изучать, останавливаясь у соленых бассейнов, появившихся здесь ещё в первом тысячелетии, загорая на старинном «Пляже дам», отдыхая в тени пиний… Кроме того, была у Лёши ещё одна, потаённая мечта: найти то место, где когда-то стоял мольберт Ренуара.
***
Оплатив бронь и запасшись целой кипой буклетов, проспектов и карт, Лёша вернулся к себе на Грибоедова. Дверь он смог открыть не сразу – пришлось с усилием протолкнуть в прихожую что-то тяжёлое. Протиснувшись в образовавшуюся щель, он увидел на полу огромный деревянный ящик, доверху заполненный разнокалиберными горшочками. Из каждого горшочка выглядывали небольшие ростки; некоторые поникли, а были и такие, которые выглядели совсем чахлыми.
Благодушное настроение сменилось нарастающим раздражением. Было нетрудно вычислить, что Аня сначала затащила ящик, а затем снова убежала по своим делам. То, что Лёша не смог открыть дверь, объяснялось просто: его возлюбленная была вдвое тоньше хозяина квартиры и могла, словно домашняя мышь, просочиться в небольшую щель. Но больше всего Лёшу злило то, что ему навязывают кучу полудохлых, непонятных, ненужных ему растений. С известными оговорками он соглашался время от времени освобождать жилплощадь для очередного