По мимике друга Иван также видел: тот полюбил его дочь. И сильно. Потому не давал никакого благословения, боясь приблудного мужчину. Словно тот ненормальный на голову. Страшные вещи молвил! Ах да, – кони же понесли. Чего с него ждать хорошего? Кроме одного: он простой работник? Барин увидит его без православного креста, устроит расправу за тот коготь, – и все, нет отрока девятнадцати лет… даже такого странного.
Также отец Насти считал: давно она не невинна вовсе, раз Василию в поле на покос носит хлеб, сыр, копченое мясо, молоко. И то матушка ее провожает до поля, а потом уходит обратно. Чего там творят, – одному Богу известно. Любятся, или блудят под Млечным Путем ночью, – дочь не ночевала дома пару раз. Коровы без чудика домой вернулись: долго мычали, Ивану пришлось их самому загонять в коровник. Убежала. Либо грешат на вечернем закате, когда пастух Васька гонит коров обратно? Плохо так думать на безвинного мужчину, но такой Иван человек – сильно все преувеличивает. А кельт рассказывал девице про планеты, кои огромными немигающими точками сияли в черном небе. Что они круглые, похожи видом на Землю. Говорил, крепко прижимая к себе недотрогу, разведя костер у дороги. Юпитер и Сатурн да Венера радовали взор. А под утро всходил Марс. Большая и Малая Медведицы сияли над полем. Миллионы звезд поражали воображение.
Смотря на метеоры ночью, Василий—Энрике думал: откуда они взялись. На самом деле он знал: Млечный Путь – далекий мир, где тоже есть жизнь, только нам неведомая. Непосильно пока человеку до тех краев добраться. Или там летают драконы, не позволяя человечеству изучить тот край?
В Средневековье Гвелд много раз смотрел в первобытный телескоп. И понял, – погибший Джордано Бруно прав: Миры круглые, а не плоские, как раньше считали. Так шагала в мир наука.
Он загадывал желания под звездами, попивая