НИКОМУ мужчина не показывал креста, а его меч наводил на размышления, будто явился Призрак молодого короля Артура. Как ковали такое оружие, НИКТО из Смертных не знал. Просили такой же сделать многие, но кельт мотал головой в знак отрицания. Отъявленные фанатики либо ненавидели Энрике, либо говорили: он Ангел Небесный. Бордели горели, Чума процветала. После она исчезла, настало время мушкетеров, вина, всяких безобразий. Но Молот Ведьм работал по-прежнему, отправляя на костры тысячи Магов, в том числе и из магической Инквизиции. После их гибели Маги переписали Устав: ни при каких обстоятельствах, – под страхом Смерти, – не показывать магию людям. До этого магические Инквизиторы творили свои дела средь бела дня и ночи, появляясь из воздуха на глазах Смертных. Пошли доносы: мол, Дьявол из Ада привел свое воинство, – Вельзевула, Лилит и остальных, и их нужно уничтожить. А пули не брали Светлых и Темных. Но вот костер убивал даже Бессмертных.
– 3 —
– Понимаю, ты ее любил. Пора забыть эту боль, Василий. – Утешал несчастного Иван. – Ирина умерла.
Будущий Олег Аренский положил топор на траву.
– Я сам виноват… Сам потащил ее на блуд. Не удержался. За такое Господь жестоко наказал меня. Не хочу даже представлять теперь любовь БЕЗ СВАДЬБЫ. Мы с Ириной дали клятву быть вместе, без венчания. Таким образом себя и ее мучил.
– Клясться НЕЛЬЗЯ, сие ГРЕХ! Сходи покаяться в церковь, Васька! Нельзя жить вместе как муж и жена, не обвенчавшись, не получив защиту Божью! Никто так не живет. – Мужик перекрестился в страхе, потом погладил густую бороду, поправил усы. На его памяти не бывало таких пар. Которые уходили в самоволку. Гнали таких влюбленных вон, взашей, отлучали от семьи и не венчали ни в одной церкви. На семью ложился позор. Подозрение падало на других сыновей, дочерей. Вот еще один – заезжий молодец. Стоит перед ним. Жди беды. Пусть живет в соседней избе, лишь бы дочь не испортил. Той уже пора замуж. Плохо, ох плохо дело кончится! Но КАК растолковать это убогому?
– Любил я ту Ирину! Крещеная была. Но в храм не ходила. За то кони меня и понесли… Больше таких грешных вольностей себе не позволю! Хватит с меня погибшей милой и ребенка! – Энрике вытер кулаком скупую мужскую слезу. Пришло время покоса и прочих дел деревенских. Дрова и колосья на поле казались ему жизнью, бесконечные годы которой прожиты. Жизнь побила, ничего не исправить.
– Любил значит! Видишь, чем все кончилось? Найду тебе девку, женю через несколько лет! Негоже бобылем ходить, отсыплю зерна и серебра батюшке, авось обвенчает. Ты помнишь наш уговор. Не трогай мою Анастасию. Не греши. Пойдем на охоту медведя валить да волков стрелять, уйдет дурь молодецкая! Не смей больше клятвы давать, Бог накажет!
– Бог? Тогда почему я его не вижу сейчас?
– Людям