Да товарищей,
Замечал красивых девушек едва,
Но улыбка серых глаз
Изменила все сейчас
И повторяю бесконечно я слова:
До чего ж ты хороша, сероглазая,
Как нежна твоя душа понял сразу я.
Люблю твой взгляд, улыбку, звонкий смех.
В мире ты, клянусь, лучше всех!
Грусть и радость мне делить
Вместе хочется.
Ты заполнила до края жизнь мою
Серых глаз твоих тепло
Мне на счастье расцвело
И потому я для тебя одной пою»…
Трошин ещё раз пропел припев: «До чего ж ты хороша сероглазая…»
– Феноменально! Так не бывает! Это прямо про меня… До чего ж ты хороша сероглазая! Но кто и откуда она? … Интересно, какого цвета у неё глаза? …
Неожиданно самолёт остановился и этот толчок вернул Иванова-Бендера в реальность, заставив оторваться от прекрасных воспоминаний. И вернувшись в реальность, он стал наблюдать как стюардесса приступила к открытию авиационной двери с многочисленными запорами.
Пахнуло летним воздухом, наполненным запахами хвои, зелёной листвы, травы, остатками паров авиационного керосина и надеждой на полноценную и динамичную жизнь в этом мире.
Появился он в дверном проёме, только что прибывшего лайнера, в элегантном заграничном (кофе с молоком) костюме, и в Адмиральской фуражке, гордо посажанной на тренированную шею, обвитой длинным светло-бежевом шарфом. Его неотъемлемый атрибут – Адмиральская фуражка – подарок за научные потуги его «серого вещества».
– Вот она дверь в новую эпоху! Надеюсь, что не буду лишним на этом очередном празднике жизни! – подумал Оскар и полной грудью вдохнул аэропортовскую воздушную смесь. – Лишь бы на политическую арену не вышли клоуны, тогда уж будет не до смеха. Но не будем о грустном. Пока всё хорошо! Вот и внутри-салонная очередь меня выносит, если верить тому, о чём вещает мой «матюгальник», навстречу криминально-олигархической эпохе. Ну и что? Только что, я лихо миновал закордонный таможенный шлагбаум, так что с «бабками» у меня тоже всё в порядке. Странно, но при таком положении дел уже не думаешь о белом куске хлеба, а в голову лезет чёрная икра! Да, – проза жизни, видимо, всё-таки состоит не только из времени и моментов, но и включает в себя пустоту и не реальна без юмора с гаммой оттенков.
Оказавшись в проёме двери лайнера, освещаемый солнцем, он, как когда-то Наполеон, взирая на Москву с «Поклонной горы» в ожидании ключей, вдруг произнёс:
– Вообще-то чаще удивляет не то, что у других нет совести, а то, что она у тебя есть! – и немного помолчав, добавил, – но потерявши совесть не знаешь, где её искать, а главное, зачем?! Да, но я порчусь прямо на глазах. Явно, сказывается влияние больших денег! А у кого их очень много? Что тогда? Но следует помнить, что на суде памяти, совесть – главный и основной свидетель.
– Вы что-то спросили? – поинтересовался, проходящий мимо него мужчина.
– Нет, нет, это я не вам.
Автобус лихо «подбросил» пассажиров лайнера к пропускному таможенному посту этой страны и сразу же сиплым голосом запел «колокольчик»:
«Всюду деньги, деньги, деньги.
Всюду