– Не был. Но я все равно поеду с тобой. Дрейвку-оборотня я уже видел, теперь вот увижу демонов.
– Не знаю, как ты, а я не рвусь их увидеть. Мне хватило бы и волчицы. Но бояться и убегать не буду.
– Вот и я тоже!
Ребенок по ту сторону полога наконец затих. Рольван уже начал засыпать, когда Торис спросил шепотом:
– А ты, Твилл, не боишься демонов?
Слуга, лежавший на самом краю ложа, ответил просто, как будто вопрос даже не был для него вопросом:
– Священники говорят, тому, кто бережется от греха, ничего не страшно.
– А ты бережешься?
– Стараюсь, – с достоинством промолвил Твилл.
– Вот так-то, – произнес Торис, и Рольвану в темноте показалось, что он смущен. – Беречься от греха. В той деревне, наверно, никто не берегся. Как мы с тобой, командир.
– Поздно ты об этом спохватился, – сказал Рольван. – А про меня и говорить нечего. Давайте спать.
Той ночью ему снилась мокрая в выбоинах дорога и выступающие из мрака призрачные фигуры. И клубился туман, проникая как будто до костей, и голоса звучали, ледяные, властные, неодолимые. Он бежал, спасаясь, но голоса не отставали, в них была печаль неотвратимости, и вот уже холодная рука ложилась ему на плечо.
Потом все исчезло. Осталась пустая дорога, и темнота, совсем не страшная, и приветливый свет из распахнутой двери, где его ждут. Рольван вошел и увидел свет очага, накрытый к ужину стол и застланную чистыми простынями постель. Женщина, что встретила его на пороге, была красива и добра; никогда еще Рольван не желал ничего с такой силой, как пожелал ее в эту ночь. Запыхавшийся от бега, в мокром плаще, он протянул к ней руки, и она с готовностью прильнула к его груди. Он срывал с нее одежду, а она, смеясь, стаскивала с него пояс с мечом. Потом они были вместе на постели, и Рольван, содрогаясь от нетерпения, прижимал к себе ее податливое тело, но вместо нежности кожи его руки гладили жесткую шерсть, а ищущие губы встречал холодный оскал волчьих клыков.
Он проснулся. В комнате надоедливо плакал ребенок, что-то терпеливо бормотал тихий женский голос и пахло собачьей шерстью.
Поутру, седлая коней, чтобы отправиться дальше к югу, они чувствовали на себе взгляды, какими провожают покойников.
Весь следующий день шел дождь. Дорога, временами больше похожая на лесную тропу, размокла, конские копыта уныло месили жидкую грязь. Ни демонов, ни людей им по пути не встретилось, только один раз навстречу прогрохотала запряженная двумя быками повозка с хмурым возницей. Скользнув по всадникам подозрительным взглядом, он пробурчал что-то себе под нос и подхлестнул быков. Ни Рольвану, ни Торису не захотелось даже пытаться его расспрашивать.
К вечеру лес отступил, дорога мокрой коричневой лентой пробежала меж засеянных полей, изогнулась и повела вдоль реки, широкой и светлой, с пологими песчаными берегами.