Как только я сел за стол, У заголосил.
10
Я так устал, что не мог сдвинуться с места. Даже голос У отдалился, поблек. Словно я наскучил ему и теперь он изводил кого-то другого, очень похожего на меня, но все же другого.
А потом докучливый голос распался на слова, словно кто-то стал нашептывать на ухо загадочную историю. Так приручают иностранный язык. Поначалу слышишь лишь тарабарщину. Но через какое-то мучительное время это бессвязный шум превращается в осмысленную речь.
Я бросился записывать то, что мне диктовали. Не в силах остановиться. Бурный поток обрушился на меня, и я полетел, захлебываясь, в пропасть.
Ко всему прочему я как будто раздвоился и наблюдал за собой со стороны. Вот я сгорбился за столом и, подперев взлохмаченную голову рукой, лихорадочно пишу.
Через некоторое время пьянящий восторг от падения в бездну сменился тревогой. Как долго это еще продлится? А вдруг я уже никогда не выплыву? Затылок сковало холодом, который растекся по всему телу
Я попытался остановиться. Но ничего не вышло. Голос за спиной подталкивал, водил моей рукой, дергая за невидимые нити. Я задыхался, погребенный под лавиной из слов.
Вскоре охватил нестерпимый зуд, словно я не ручкой водил по бумаге, а раздирал кожу ржавым гвоздем.
А потом закоротило, стало трясти, дергать. Каждое слово, которое появлялось на листе, тут же пронзало, охаживало меня электрическим разрядом. А тот, за спиной, все бубнил, бубнил. Слова. Царапины. Слова. Судороги. Дрожь.
– Хватит! Прекрати! – сдавленно закричал я. Пальцы разжались, и шариковая ручка покатилась по столу. Я стиснул ладонями виски, которые раскалывал голос за спиной. Слова слились в оглушительный рев, сквозь него прорывался, тренькал дверной звонок.
Мельком взглянув на листы, что разметались по столу и были исписаны угловатым нервным подчерком, я выскочил в коридор.
11
За дверью виновато улыбалась Настя, сжимая в руке клатч, расшитый серебристой чешуей из пайеток.
– Вот… пришла, – она проскользнула в прихожую и растерянно осмотрелась, словно не понимая, зачем она здесь.
– Ну и что теперь? – хмуро сказал я.
– У-у… Ру-у-укопись… – завывали в уборной.
– Пойдем в комнату, – попросила Настя.
– Там полный бардак, – я преградил ей дорогу.
– Ничего, я привыкла к бардаку, – Настя грустно улыбнулась.
– Зато я не привык, – не сдавался я. Поскорей бы вернуться на кухню, за стол.
– Ты сегодня колючий, – Настя провела тыльной стороной ладони по моей небритой щеке.
– Не успел побриться.
Настя порывисто обняла меня. Я стоял каменным истуканом, спрятав руки в карманы штанов. Она отпрянула от меня в угол, прижалась к стене. Короткое белое платье, тонкие скрещенные ноги… Может быть, все-таки в комнату?
– Ру-у-укопись, – раздраженно одернули,