У нашего нового дома стоял Анкер, разглядывая сыновей и моих старших мужей, замазывающих забор, в котором уже заполнили палками и глиняным комом пробоину. Нет, особенно долго смотрел на Садхира, кожа которого была белая, что особенно бросалось в глаза, когда он стоял рядом с Поллавом и Моханом. И на рудракшу в браслетах на его запястьях и предплечьях торговец заинтересованно смотрел. Может, не поверил, что Садхир из нашей семьи, семьи шудр?.. Но вслух о сомнениях своих не сказал. Да, впрочем, и на лицо братья названные были совсем не похожи. Разве что соврать потом, что у отца мужей было две жены, из разных краёв.
Пока мы домывали дом, снаружи уже поправили забор и выдернули всю лишнюю траву. Анкер, вернувшись, принёс одеяла и занавеси.
Поллав, к которому мы бодро пришли докладывать об окончании работы, от нашего вида скривился. Велел нам ещё принести воды, отмыться в доме и переодеться. Сам, с руками отмытыми, от пота уже ополоснувшийся сверху дхоти остатками нашего убтана, выгнал нас из дома, переоделся с Садхиром отмывшимся в нарядную одежду и, захватив барабаны – вину нёс наш аскет – отправился за Анкером и сыновьями его в гости. Мол, мы на музыку придём.
– А, и принесите флейту! – потребовал, обернувшись у ворот.
Мы головами покачали. Вылили грязную воду за домом. И пошли за новой.
Разумеется, у колодца над нами опять смеялись. Там, кажется, собрались вся молодёжь деревни или солидная её часть.
– Ага, как ракшасы, – шепнул кто-то из юношей своему соседу, на полголовы пониже.
Мохан, шумно дыша, поставил таз и сам потянулся за ведром.
Мы уже отходили, когда к нам вышел Анкер и, усмехнувшись, вручил мне, нёсшей кувшин, маленький горшочек с убтаном. Правда, я только голову смогла склонить, чтоб поблагодарить.
Мы зашли в дом, чистый и опустевший, пока ещё не заполненный никакими вещами, и смущённо застыли за порогом.
– Если будем по очереди отмываться, они всё сожрут! – грустно сказал Мохан.
– Врёшь! – не удержалась я.
– А ты всё равно моя жена! – ухмыльнулся он.
Вздохнула. Он меня замучил уже. Но мой живот отчаянно заурчал, прерывая наши споры.
– Мы кроме тех нескольких ладду с утра ничего не ели! – обиженно проворчал младший муж.
Мы ещё немного помолчали. Мой живот опять проурчал, только теперь его живот моему подпевал
– Давай вдвоём! – обречённо согласилась я.
– Давай! – теперь голос предателя зазвучал довольно.
Да он итак ничего не терял! И вымоемся скорее, и на меня поглазеет.
Вздохнула. Спросила встревожено:
– А если кого за нами пошлют? Они нас увидят!
– Я буду внимательно слушать! – пообещал он, сжал мои плечи, осторожно встряхнул. – Я же музыкант! Верь мне!
Но разве ему можно было верить?! Да, впрочем, если мы застрянем здесь, Поллав что-то поймёт.
– Но ты меня только не трогай пока! – взмолилась я, сложив ладони.
– Хорошо, я тебя не буду трогать там, – как-то странно усмехнулся он.
Но деваться мне