– И почему ты такая жестокая? – он грустно посмотрел на неё. – Сестра твоя, кажется, имеет совсем другой норов.
– Сестра… – кулаки сжала девушки. – Это сестра виновата во всём!
– Сестра, что ли, сегодня стояла с тобой и велела, чтобы ты на старика при людях орала? – Манджу нахмурился. – Кизи требовала, чтоб ты ему дерзила?!
– Это она скинула одежду перед чужаком! – Иша расплакалась. – Она виновата, а люди ругали за то меня! – схватила вдруг отшельника за накидку. – Да разве я ей тогда велела, чтоб она разделась перед тем мужчиной?! Так почему люди говорили, что дрянь даже я?!
Вздохнув, мужчина накрыл её запястье своей рукой – она испуганно выдернула руку и отскочила, подальше от него.
– Глупая девочка! А вдруг бродяга тот… изнасиловал её?.. Тебе совсем не жаль её?
– Так изнасиловали её, а не меня! Почему я из-за её стыда должна страдать?! Я-то причём?! – она всхлипнула. – Я всегда себя хорошо вела! Всегда! – расплакалась. – Почему же из-за неё люди стали говорить, что я – дрянь?! Что я тоже распутной девкой вырасту?! Я ведь… я ведь никому… никогда… я берегла свою чистоту! Так почему?.. Во всём виновата она!!!
– Я боюсь, что с таким острым языком, гордостью такою и жестокостью ты наживёшь себе много врагов, – горько усмехнулся вдруг Манджу.
– Пусть! – девушка сжала кулаки. – Я выстою! Я же не подохла, когда они кидали в неё камни, а попали в меня! Но и несправедливости я не потерплю! Пусть у меня есть только слова…
Мужчина, шагнув, рот ей заткнул. Она, ударив его по руке, сильно, яростно, вывернулась.
– Не смей… прикасаться ко мне! Ты – отшельник! Тебе женщин трогать нельзя! – сощурилась сердито. – И у тебя уже есть жена! Она тебе рожала детей! Не стыдно тебе её бросать?!
– Я смотрю, шипение нашей кобры разносится далеко окрест! – друг отшельника проворчал, из-за другого забора выходя, на Манджу посмотрел – не в глаза, а между бровей – и добавил: – Манджу, подойди-ка поговорить. Дело есть.
– Да, друг, отойдём, – Манджу головою качнул.
Но ученик брахмана сердито посмотрел на него.
Но Иша не заметила ничего. Дочек его не подождав – и ворчать на долю ужасную было некому – со вздохом вещи для стирки собрала, грязное и чистое. Чистое, в основном. Присев в доме, накинула новую юбку, светло-голубую, торопливо. Сменила чхоли на сиреневое. Дупатту от родителей, сиреневую, накинула. Сердито сняла серьги разные – память о дружбе и прощании с сестрой – и одела пару целую, прежде Кизи подаренную.
«Хоть немного хорошего есть от тебя, сестра!» – подумала сердито и к реке пошла.
Ещё немного от деревни отошла – и дорогу ей перегородила кобра. Голову подняла, раздувая капюшон.
– А ты не слышала? – девушка проворчала, глаз своих от её жутких не отводя. – Недавно коброй назвали меня! Тебе меня не запугать!
Долго смотрели друг на друга. Кобра не сдвинулась. Иша не сдвинулась тоже.