Данте. Жизнь: Инферно. Чистилище. Рай. Екатерина Мешаненкова

вздох летит в сияющий чертог.

      И в сердце скорбь любви лелеет бог

      Для нового вселенной разуменья.

      И, достигая область вожделенья,

      Дух-пилигрим во славе видеть мог

      Покинувшую плен земных тревог,

      Достойную похвал и удивленья.

      Не понял я, что он тогда сказал,

      Столь утонченны, скрытны были речи

      В печальном сердце. Помыслы благие

      В моей душе скорбящей вызывал.

      Но Беатриче – в небесах далече –

      Я слышал имя, дамы дорогие.

      После этого Данте явилось «чудесное видение».

      В этом видении, говорит он, «в котором я узрел то, что заставило меня принять решение не говорить больше о благословенной, пока я не буду в силах повествовать о ней более достойно. Чтобы достигнуть этого, я прилагаю все усилия, о чем она поистине знает. Так, если соблаговолит тот, кто все животворит, чтобы жизнь моя продлилась еще несколько лет, я надеюсь сказать о ней то, что никогда еще не было сказано ни об одной женщине. И пусть душа моя по воле владыки куртуазии вознесется и увидит сияние моей дамы, присноблаженной Беатриче, созерцающей в славе своей лик того, кто благословен во веки веков». Таким образом, Данте на последней странице «Новой Жизни» обещает, что скажет о Беатриче «то, что никогда не было сказано ни об одной женщине».

      В следующем крупном произведении Данте, «Пире», неожиданно оказывается, что сострадательная дама была аллегорической, а не реальной женщиной и представляла собой Философию. Но в «Божественной Комедии» он все же признает, что после смерти Беатриче у него были обычные земные увлечения реальными женщинами. Вероятнее всего, финал «Новой Жизни», в котором ему явилось чудесное видение, был написан им позже основной части, скорее всего даже после того, как он создал «Пир». Уж очень он отличается своей холодноватой академичностью от проникновенных и пронизанных чувствами первых глав. Многие исследователи творчества Данте считают, что в первоначальном финале «Новой Жизни» сострадательная дама все же утешала его в его потере, и даже строят предположения, кем она могла быть – в то, что это была лишь аллегория Философии, поверить еще сложнее, чем в то, что Беатриче – аллегория Блаженства.