Тихий голос Дугласа привел ее в чувство.
– Санара, помоги мне, – прохрипел он. – Кажется, я умираю.
Дуглас тянул правую руку к ней, левой – пытался нащупать разорванную ягодицу, из которой торчали два крючковатых когтя. Санара бросилась к нему.
– Лежи, не шевелись, я сейчас.
– Постой, – прохрипел Дуглас. – Я хочу тебе кое-что сказать.
– Конечно, милый, позже, – ответила она, сбегала за сумкой и вновь склонилась над ним.
Дуглас картинно уронил голову и руку на траву.
– Без театральщины, милый, все будет хорошо, – зашептала Санара. – Потерпи.
Двумя резкими движениями она вырвала когти. Дуглас взвизгнул.
– Тебе легко говорить, – неожиданно бодро пискнул он. – Не в твоей . . . ОЙ!
Санара стала сыпать желтый порошок из бумажного пакетика на раны Дугласа.
– Холодно.
– Терпи, будет как новая, даже лучше, – шептала Санара.
Одной рукой она придерживала Дугласа, чтобы не дергался. Малкольм сидел напротив них и смотрел в землю отрешенным взглядом. Запах горелой шерсти и плоти стоял над поляной тяжелым, невидимым туманом.
– Это не хаялеты, – прошептал он. – И все же . . .
Сердце бешено колотилось. Он посмотрел на руки, потрогал плечо. Санара поняла, что его надо отвлечь.
– Малкольм.
Он обхватил голову руками. В глазах мелькали красные точки, запах горелой мертвечины забивал нос, и казалось, что легкие заполняет что-то нечистое. Малкольм закашлялся, и его вырвало.
– Малкольм, помоги мне, – рявкнула Санара.
– Ага, сейчас только закончу, – буркнул он, сплевывая на траву. – Я немного занят. . .
Дуглас лежал и не шевелился, когда Малкольм подошел к ним.
– Что с ним?
– Спит, – ответила Санара, поднимаясь. – Я применила сильное заживляющее средство.
Она достала покрывало и накрыла Дугласа, затем взяла Малкольма за руку и подвела к батлаку. Из разорванного бедра животного сочилась кровь. Санара посмотрела на Малкольма.
“Да, слабенькие мне мужчинки достались . . . – подумала она"
Из ступора Малкольма вывела сильная оплеуха.
– Ты как? – спросила Санара.
– Нормально, – буркнул он.
– Мне нужна твоя помощь, – сказала она, садясь рядом с раненым батлаком.
Жеребенок лежал на земле и не двигался. Санара чувствовала, как бьется сердце батлака. Она взяла руки Малкольма и приложила их к ране животного.
– Представь, что из твоих ладоней исходит тепло, – шептала она. – С каждым вдохом ты получаешь силу, она растет в тебе, и ты отдаешь ее этому бедному животному.
– Я помню как это делается . . .
Наручи на его руках стали медленно пульсировать. Санара порылась в сумке, достала флакон с коричневой жидкостью и стала лить ее на раны молодого батлака. Наручи Малкольма горели в полную силу.
– Полегче,