Корона ветреных просторов. Макс Маслов

потомством трёхлетнего возраста». Затем союз утрачивал силу, и семьи, выполнившие своё предназначение, распадались для создания новых ячеек, дающих новую жизнь. Тем, кто не был знаком с перечнем дифу, как и с культурой кэрунов, заключённых в оковы пятисот рабских лет, это могло показаться безнравственным делом, возможно, так оно и было, но кэруны, загнанные в жёсткие рамки порабощения, всего лишь желали выжить в этом мире и использовали для этого все необходимые способы. Те, кто был слаб, лишались привилегии плодиться! И оставались изгоями, даже находясь в суетных толпах Иссандрила. А те, кто в свободомыслии решался создавать семьи по любви, объявлялись преступниками, поправшими великий закон. Таких с лёгкостью могли заключить в камеры Гастэрота, дабы притупить их пыл и необузданное безрассудство. Таков был закон, а остальное не имело никакого значения.

      Так почему же рождаемость была важным элементом государственности Салкса? Не нужно быть философом, чтобы понять это, ибо кэруны, с естественной продолжительностью жизни в триста лет, проживали не больше ста тридцати из-за карательных убийств их поработителями. И только членам совета удавалось прожить намного больше, чем всем остальным, этому, конечно же, способствовали стены Батура и должная охрана замка, не смыкающая глаз.

      Если собранная дань семян Эку по количеству уступала другим островам, то народ, собравший её, считался ленивым и никчёмным. И потому подлежал карательным мерам. Так судили поработители с Рэхо, не берущие в расчёт обстоятельства погоды и урожайности. Под карательными же мерами понимались пятидневные нападения существ с острова Рэхо, которые убивали кого ни попадя, от правителя до его простого подданного. И невозможно было деться никуда от этой напасти. Только поэтому законы Салкса не предусматривали положения о возможности иметь семью на долгие периоды, это позволяло народу сосредоточиться на выполнении прямых обязанностей, а посему кэруны никогда не привязывались к своему потомству. Они полностью отдавались своей роли, определённой советом, будь то ремесленник, фермер, учитель или же добытчик колонии. Конечно же, совет в решении вопросов назначения исходил не из пустых соображений, а из родства, склонностей и неких тестов, проводимых с учениками в прибрежных школах. Исключением были лишь определённые члены совета, рихты, короли и королевы, мэйсы[48] и гатвонги[49], обучающие своих детей мастерству правления не только целыми общинами, но и отдельными кэрунами, на замену себе. Они были словно вне закона, хотя и на то имелось своё предписание.

      Детей же обычных смертных после достижения ими трёхлетнего возраста изымали из семей и отдавали пышнотелым нянечкам, состоящим в священной общине – Кэра-бата[50]. Они в своих прибрежных одиночных кельях, поросших плотным мхом, выхаживали подрастающих малышей ровно до тринадцати лет, как то и предписывал великий закон. А после подросшее чадо, подготовленное ими к познанию