Я перестал жевать.
– Откуда знаешь?
– От уборщика, откуда еще. Мод, видите ли, этот сапиенс наткнулся на материальные следы зябликов и не придумал ничего лучшего, как их уничтожить. Гигиенист!
– Серж, в самом деле? – удивилась Мод.
– В ту ночь я мог ошибиться… – мстительно начал я.
И Мод вновь порозовела.
– …но арбайтер? Не понимаю.
– Ничего, голубчик, – добродушно молвил Круклис. – Какие твои годы.
Я вспыхнул. Довел все же добрый Парамон. И как его Мод переносит?
– Годы? – переспросил я. – Видимо, недостаточные. Самодовольство не выработалось.
Кажется, Мод испугалась, что мы поссоримся. Но Круклис не обиделся.
Вместо этого печально глянул в блюдо с миногами. Ему явно стало жалко искусственных рыб, покорно ожидавших поедания.
– Считаешь меня одержимым?
Я остро ощутил себя младшим, но продолжал дерзить:
– Как раз в этом ничего плохого не вижу.
– И правильно, юноша. Одержимые страшны в эпоху дикости. Сейчас они опасны разве что самим себе, а вот истину прозревают раньше.
– Все?
– Нет, разумеется. Но дяде Парамону можешь верить смело.
– Допустим. И в чем истина, дядюшка?
Круклис театрально оглянулся и прошептал:
– Истина в подсказке.
– Невероятное появление зябликов должно подтолкнуть к невероятным выводам?
Круклис повернулся к Мод.
– Нет, он явно подает надежды, этот бойскаут.
– Смышленый мальчонка? – усмехнулась Мод.
Она уже успела спрятаться в раковину. Только внимательные усики оставила.
– Вот-вот, – согласился Круклис. – Помните, кто его открыл?
Я только вздохнул, а Мод покачала головой.
– Вы строите заключения на зыбкой почве, Парамон.
– На моей стороне опыт, интуиция и зяблики. Разве у вас не бывало ситуации, когда вы ставили эксперимент за экспериментом, шаг за шагом продвигались к далекой цели, но уже твердо зная, какая она будет, истина? В общих чертах, естественно. Разве в этом случае нудное накопление фактов не является данью традиции, правилам игры?
– Является.
– Нельзя ли тогда пренебречь недостающими звеньями? Прыгнуть прямо на качающуюся трапецию?
– А как избежать самообмана?
– Опыт, интуиция. То, что не поддается количественному измерению. И зяблики.
– Все же, кроме вас, их никто не видел.
– А помет?
– Мало ли шутников на Гравитоне.
– Шутников? – зловеще переспросил Круклис. – Шутников, значит. Я это выясню.
После шести танцев не грех и дух перевести. Я забежал в боковую нишу и вдруг понял, что не все на свете плохо.
У прозрачной стены сидела Мод. Звездное зрелище явно ее притягивало. Здесь, в закутке, тихо звучала своя, отдельная музыка. Музыка, которую я раньше не знал. В ней слышался дождь. При моем появлении он смолк.
– Не помешал? – агрессивно спросил я.
– Скорее напугали, – сказала Мод, подбирая