процесс продолжался во всем западном мире на протяжении XVIII–XX веков и способствовал созданию нового социального порядка. Как отмечает Томас Лакер, «те, кто в XVIII, XIX и XX веках изменил то, как хоронили и именовали мертвых, или кто выступал за сжигание их в высокотехнологичных печах, ощущали себя вовлеченными в процесс разрушения мира, который они унаследовали от Средневековья и сражений Реформации, и строительства нового мира». Этот процесс носил дуальный характер. «С одной стороны, они воплощали в жизнь разрушительный проект, стремясь уничтожить единство обширной некрогеографии и сокрушить поддерживающие ее институты, которые Церковь навязала, в частности, Европе. Ощущая мертвых основой Церкви и ее могущества, они полагали, что лишение клерикального контроля над мертвыми ослабило бы институциональную власть религиозных организаций и расчистило бы почву для чего-то нового. С другой стороны, было множество созидательных программ: мертвых можно было задействовать при образовании новых мемориальных общин, при установлении нового гражданского порядка или при выдвижении определенных политических или социальных требований. Всё это стало возможно – христианская революция, частичная отмена ее результатов и создание чего-то нового – именно благодаря тому, что долгое время удавалось задействовать мертвых. Мертвые обладают влиянием в современную эпоху, потому что они влияли на реализацию других проектов в другие эпохи в течение длительного времени (longue durée)»
[45].
Нормативное регулирование и похоронные реформы в Российской империи
Аналогичные процессы происходили и в России. Как и многие другие изменения, первые реформы похоронного дела были связаны с Петром I, до которого похоронное дело находилось вне всякого государственного регулирования, а все захоронения осуществлялись на переполненных приходских или монастырских кладбищах. Как и в других случаях, Петр стремился приблизить российские реалии к европейским. Указы 1722 и 1723 годов предписывали устраивать новые кладбища не около приходских храмов, как это делалось раньше, а «по европейскому образцу» – за городом в сухих местах. Старые кладбища должны были быть закрыты, а могильные камни с них следовало использовать на «всякое строение». В целях экономии древесины предписывалось делать гробы из пиленых досок и запрещалось выдалбливать гробы-колоды. Хотя кладбища и другое похоронное имущество продолжало находиться в руках Церкви, духовных управлений и национальных общин, Петр впервые ввел светский ритуал погребения – особый церемониал похорон военных и государственных деятелей, включавший почетный караул, духовой оркестр, прощальный салют. Тело покойного в этом случае не несли на руках и не везли на санях, а водружали на специальный катафалк-колесницу[46].
Очевидно, проблема переполненности старых приходских кладбищ не была решена указами Петра, поскольку аналогичные указы об их закрытии, уничтожении и открытии новых кладбищ за пределами
