– Я отвлекаю тебя? – Маршал опустился на корточки рядом с Веней. – Если так, то ты должен сказать мне спасибо за то, что я разряжаю обстановку.
– Я бы сказал тебе спасибо, если бы ты мне помог, – пробормотал Веня. – Нам надо до полудня опознать всех этих людей, а при нынешних темпах мы успеем только посчитать их. – Он закатил глаза, когда Маршал огляделся по сторонам, и начал считать. – Их шесть, Марш.
– Шесть, – повторил Маршал. – Шесть мертвых тел. Контракты на шестизначные суммы. Шесть лун, вращающихся вокруг планеты. – Маршал обожал звук своего голоса. И, если где-то наступало молчание, он считал, что он делает миру одолжение, заполняя его.
– Не начинай…
Но протест Венедикта остался без внимания.
– Сравню ли с зимней ночью я его? – возгласил Маршал. – Он более могуч и бесподобен: дыханье бури менее мощно…
– Ты видел этого малого на улице всего-то секунды две, – вяло возразил Венедикт. – Прошу тебя, уймись.
– Как плод красавки черны его очи. А на щеке красуется веснушка, подобная… – Маршал замолк и вдруг резко выпрямился. – Подобная вот этому странному пятну на земле.
Венедикт сдвинул брови и тоже встал, вглядываясь в пятнышко на земле.
– Это еще одно насекомое.
Маршал поставил ногу на кирпич, выпирающий из стены.
– О, только не это.
На первый взгляд черное пятнышко на тротуаре могло показаться самым обыкновенным. Но подобно тому, как взгляд художника выхватывает на картине один неудачный мазок, едва глаза Венедикта заметили маленький черный предмет, по спине его забегали мурашки, говорящие о том, что в картину мира закралась ошибка. Здесь не должна была оказаться эта мелкая тварь.
– Оно такое же, как и те, – сказал он, осторожно взяв насекомое двумя пальцами. – Такое же, как те насекомые, которых мы нашли в порту и отнесли в лабораторию.
Подобрав мертвое насекомое и показав его своему непредсказуемому другу, Веня ожидал, что Маршал отпустит какое-нибудь непристойное замечание или придумает песню о хрупкости жизни, однако вместо этого тот нахмурил брови.
– Ты помнишь Царицу? – вдруг спросил он.
Даже на фоне обычных для Маршала нравоучений и занудных историй такая резкая смена темы разговора показалась Вене странной. Однако он не стал это комментировать и просто ответил:
– Конечно.
Их золотистый ретривер околел в прошлом году. Это был странный и печальный день, печальный потому, что умер их мохнатый друг, и странный потому, что эта смерть произошла не от пули.
– Ты помнишь, как она вела себя, когда господин Монтеков только купил ее? – спросил Маршал. – Помнишь,