Надзирателя сразу стало жалко. Борода тогда не ошибся, парняге и вправду было чуть больше двадцати и то, что Джозеф оставил ему след на всю оставшуюся жизнь, вызывало глубочайшее сочувствие.
– Прости меня за это, – он ткнул пальцем в направлении лица надсмотрщика. – И за друга своего прости.
Надсмотрщик поиграл желваками:
– Не друг он мне был…
Борода впервые услышал его голос. Грубоватый и немного хриплый, словно он только что выдул бутылку ледяного пива. А после паузы парень продолжил:
– …тогда и ты меня прости.
– За что? – изумился Джо.
– Это я тогда стрелял…
Надсмотрщик развернулся и уселся на стул. Больше он не произнес ни слова, до тех пор пока входная дверь не открылась и на пороге. В сопровождении двух крепышей в синих костюмах с отливом рубашки под которыми буквально лопались на объёмных мышцах, появился полнеющий мужчина в белом деловом костюме с толстенной цепью на шее, виднеющейся из расстегнутого ворота.
Борода сразу заметил по осанке и манерам, что главный в процессии в прошлом он занимался спортом. Скорее всего борьбой какой-то, а потом располнел и облысел, отрастил второй подбородок и пивное брюшко. Смугловатая кожа выдавала в нём часть мексиканской крови, а тонкие губы в вечно пренебрежительной ухмылке и слегка оттопыренные уши говорили о другой ветви его родства, но пока непонятно какой.
Поспешно вскочив, молодой надзиратель услужливо освободил место. Видимо это и есть управляющий этой богадельни, раз перед ним все так выплясывают. Толстяк развернул стул спинкой вперёд и уселся, навалившись на неё грудью.
Воцарилось гробовая тишина. Даже помощники старались не шевелиться, чтобы шуршание их блестящих костюмов её не нарушило. Только невнятный гул басов сверху не прекращался, но за это время Джо успел к нему привыкнуть. Главарь сидел молча, попеременно глядя то на Бороду, то на Белоснежку-Дилана. Джо сразу стало не по себе, чувствуя пристальный взор его маленьких маслянистых глаз, но он с вызовом не отводил взгляд. Было даже забавно видеть человека, уверенного в своей силе настолько сильно. А вот Борода его легко уложил бы на ринге… Раньше уоложил бы, да и Дилан с ним за пару минут справился бы. Однако теперь они не в том положении, а он привык опираться не только на свою физическую силу, но и на значимость, раз столько людей под ним ходит.
Вот и он, ничуть не смущаясь, рассматривал приятелей, оперевшись локтями на спинку стула и слегка наклонился вперед. Воцарившееся неловкое молчание его ничуть не беспокоило, а удовлетворив свое любопытство, он, наконец, промолвил:
– Вот смотрю я на вас и никак в толк не возьму, – его голос раскатился по помещению гулким, слегка хриплым баритоном. – Откуда вы такие нарисовались на мою голову?
– А сам-то кто такой? – даже в таком положении