Эндан остановил движение группы и замер, какие-то звуки жизни доносились от храма, но разобрать, что это было невозможно.
Архимаг сел у чёрного дуба и тихо сказал:
– Будем ждать ночи. Сейчас, пока они все заняты службой, ближе нам не подобраться.
Эндан посмотрел на дерево, рядом с которым сел и недолго думая отломил кусок коры и сжёг его над небольшой железной коробкой, наполненной водой, а затем достал из кармана нож и отрезал небольшой немного кожи с мизинца правой руки и, расщепив её на много маленьких оранжевых искр, упавших в ту же ёмкость, засыпал в банку какой-то зелёный порошок. Встряхнув закрытую банку несколько раз, Эндан понюхал получившуюся жидкость, обратился к Люку:
– Люк, а как действует этот ваш нариум? Он случаем не расширяет диапазон чувств?
– Ну, среди итогов его применения есть такие, – ответил Люк.
– Дайка его сюда.
Люк достал из сумки, которую тащил на себе небольшой мешочек и кинул его Эндану. Архимаг не стал засыпать в банку всё содержимое, а лишь добавил туда щепотку нариума, остальное же убрал в свой мешок.
– А зачем тебе он? – спросил Люк.
– Сонное зелье, чтобы уж наверняка, – ответил Эндан. – Правда не лучшего качества, но думаю, тоже подействует.
– А если не сработает? – продолжал клонизатор.
– У тебя есть лучший вариант? – удивлёно спросила Фиона, стараясь показать всем своим видом, что она не верит, в мозговые способности клонизатора.
– Между прочим, у меня достаточно идей!
– Вот сейчас мы их все и обсудим, – произнёс Эндан, облизывая уже заживший палец.
Глава 5
Остаток вечера и начало ночи путники провели в полном сосредоточении. Каждый знал, что это поворотная точка, первое действительное испытание, с которым кто-то, может, не справится и в итоге стать частью этого безжизненного леса. Хоть план и был выучен всеми наизусть, и каждый знал, что ему и в какой ситуации необходимо делать, у всех оставались свои переживания, ведь для многих это было боевое крещение. Атикин, овладевший искусством фехтования и стрельбы из лука во дворце, был одновременно и взволнован, думая, что сейчас, ещё немного, и он проявит себя доблестным воином, и тревожен, ведь страх смерти он никуда убрать не мог. Подобный страх был у всех, кроме привыкших к опасности Бена, Эндана и Спайка, и особенно сильным он был у Пэйбла, считавшего, что его роль в этом походе ограничится лишь подсчётом материальных растрат команды. Он никак не мог принять факт того, что Эндан хочет заставить его рисковать собственной жизнью. Но что уж говорить о страхе Пэйбла, когда даже уверенная в себе Фиона, обладающая той смелостью и храбростью, что есть не у каждого капитана стражи, не на шутку тревожилась предстоящей затеей. Прежде она останавливала лишь незначительных бандитов и хулиганов, но никак не могущественных политических деятелей.
В мыслях каждого члена группы были перемешаны и страх, и предвкушение и вера в свои различные надежды, но Эндан старался не поддаваться