Но барон не слушал её, рывком рвал на ней шнуровку киртла – платья, взяв за ворот, дёрнул его вниз, с плечей, оставляя свою молодую жену в одной белоснежной рубашке до пола.
Ания тут же закрылась руками, обняв себя за плечи, словно стояла голой перед мужчиной. Русые волосы посыпались, когда она склонила голову, сверкая в свете свечей, заструились по груди, рукам. Барон даже невольно залюбовался своей молодой женой. Девочка. Его девочка.
Он толкнул её на кровать, сам наклонился и снял с её ног туфли, сорвал тонкие чулки. Ания, хрипло дыша, смотрела на него огромными глазами, потом, опираясь на локти, поползла на спине от края кровати, прочь от своего мужа. Шепнула:
– Не трогайте меня…
Барон поймал её за лодыжки и дёрнул на себя, зло шепча ей в ответ:
– Хватит! Если ты думаешь, что я люблю подобные игры – ты ошибаешься, глубоко ошибаешься…
– Это не игры… Отпустите меня!
Он навалился на неё, прижимая руки за запястья слева и справа от головы, зашептал в лицо, сверкая чёрными глазами:
– Я знаю, ты из монастыря… Это хорошо… Я могу быть уверен, что буду у тебя первым…
– Прошу вас, милорд… умоляю… оставьте меня… – Её уже трясло от происходящего, голос срывался.
Барон поднялся на колени и принялся расстёгивать пояс на брюках, свободная рубашка скрывала его тело, руки.
– Нет… нет… нет… – Ания снова попыталась выбраться из-под него, поползла на спине вверх, через всю кровать.
Барон, оставшийся в одной рубашке, настиг свою супругу быстрее, чем она думала. Он не тратил время на ласки и поцелуи, жена нужна была ему в практических целях. Он поднял вверх её сорочку, чтобы добраться до вожделенного тела. Ания сопротивлялась, отталкивалась руками и ногами, но барон Элвуд сумел справиться с ней. Несмотря на его возраст и седину, в руках он сохранил порядочно силы. Когда сопротивления жены ему надоели, он хлестнул её по лицу слева, а потом справа, дав звонкие болезненные пощёчины.
Ания сникла. Ещё никто ни разу не бил её по лицу. Она обессилела от отчаяния и боли, она позволила этому человеку овладеть собой. Барон, получая желаемое, ворвался в неё грубо и жёстко, не жалея, не думая о ней, с удовлетворением осознавая, что был прав – он первый её мужчина. Так и должно быть, для этого он и взял её из монастыря.
Он буквально насиловал собственную жену, упиваясь слабостью, покорностью женского тела. Давно он не переживал подобного. Неужели её молодость, её свежесть и невинность разбудили в нём такую страсть? Кто бы мог подумать. Теперь ясно, почему многие из его сверстников брали в жёны именно молодых девочек. Это было ни с чем не сравнить.
О, она подарила ему незабываемые ощущения.
Он наклонился и поцеловал её в губы. Она даже это ему позволила, лежала безучастная, с закрытыми глазами. И только, когда он оставил её, она медленно отвернулась от него на бок и расплакалась.
– Прекрати… – приказал он сухо и требовательно. – Мне нужен сын, мой сын, и ты родишь мне