Арина увидела, как напряглась её голубоватого свечения нога и твердо встала на землю, нога, которую она еще недавно не чувствовала и не могла управлять…
Кицуне отшатнулась от Арины, освещенная голубым светом. Голос больше не звучал, и Арина могла расслышать, как замолчали нимфы. Все в ужасе смотрели, как девушка обводила всех наполненным ненавистью взглядом.
Какое же было дикое желание уничтожить всех кругом… Разорвать на части, но постепенно, медленно, чтобы наслаждаться их предсмертными муками. Да, она сделает это, выпустит злобу наружу. Выпустит, хоть Нидриэль и просила её держать себя в руках.
Нидриэль, эта мудрая старушка просила держать себя в руках. Арина как утопающий за соломинку ухватилась за эту мысль, не позволяя ненависти захватить разум. Нидриэль всегда помогала ей, обучала, обещала помочь спасти её детей. Некоторые её уроки были болезненны и опасны, но они всегда приносили свои плоды.
Арина должна ей верить, даже если она не понимает, что порой происходит. Нидриэль обещала объяснить все потом, надо ей верить.
Девушка из последних сил напряглась, пытаясь мысленно противостоять внутреннему зверю и загнать его обратно. Тело задрожало под воздействие двух противоборствующих сил внутри, но вскоре резко ослабло и вновь повисло на руках, потеряв голубое свечение. Недовольный голос в голове зарычал, но вскоре смолк.
– Потерпи еще немного, дитя. Осталось совсем чуть-чуть. – Раздалось за спиной тихим и полным горечи голосом Нидриэль.
Арина сжала зубы, но вновь закричала, обжигающие слезы потекли по щекам, когда кинжал сделал надрез на пояснице. Девушка даже не могла припомнить, когда она испытывала в последний раз такую боль.
Да, в аду она, пожалуй, еще сможет и поучить других, как надо мучить.
Сфокусировать взгляд удалось не сразу, но Арина все же смогла разглядеть Нидриэль. Старушка заботливо вытирала платком пот со лба девушки. Судя по ярким лучам солнца, день стоял в самом разгаре.
Арина зачмокала пересохшими губами, пытаясь сказать хоть что-то. Но из сухого горла не вырвалось и звука. Понимающая старушка немедля прислонила к губам Арины кувшин с молоком, слегка приподняв голову девушки.
– Я должна извиниться перед тобой, дорогая, – ласково провинившимся тоном прошептала старушка. – Ты перенесла по моей вине невыносимую боль. А я даже не могу быть уверена в том, что это действительно поможет тебе…
Несмотря на бушующий внутри гнев Арина смогла промолвить, переступив через себя:
– Я верю тебе, Нидриэль. Если ты посчитала нужным провести то… тот ритуал, – запнулась девушка, но быстро сообразила, как заменить бранные слова. – Значит это было необходимо. Но все же мне тягостно от того, что мне не рассказали ничего заранее.
Старушка глубоко вздохнула, отвернувшись к окну. Какое-то время она собиралась с мыслями, и Арина не торопила с ответом. Отчасти потому, что тело невыносимо болело и она до сих пор с трудом воспринимала