– Ты вспоминаешь Сейшелы?
– Нет, не люблю вспоминать о местах, где мне не понравилось, – честно призналась она.
– Люди говорят, это рай на земле, – заметил Геракл.
– Так говорят те, кто родился и провёл детство в таких вот условиях.
Сирена обвела рукой тесную конуру, едва не смахнув с нависавшей над столом покосившейся полки старую покрытую толстым слоем пыли эмалированную посуду с остатками когда-то недоеденных пищевых концентратов.
– Эко хватила, – усомнился Геракл. – Не все звёзды родились на помойке, а между тем слетаются на этот элитарный курорт с разных концов света как мухи на говно.
– Подобное притягивает подобное и сливается с ним – первый закон Вселенной, – парировала Сирена.
– Это тебя гложет обида, – предположил ветеран.
Сирена слегка пожала плечами, не возразив, но и не согласившись. Явная демонстрация безразличия к затронутой теме подсказала опытному дознавателю, что он задел собеседницу за больную, не до конца зажившую рану.
– После возвращения вы расстались? – Спросил он без обиняков, пристально взглянув в широко раскрытые и с виду абсолютно доверчивые глаза лживой и коварной лазутчицы.
– Конечно, но лучше сменить тему, – ответила она и решительно добавила: – Нам следует обсудить более актуальные вопросы.
– Это как сказать, – загадочно промолвил «6-й».
Пришло время выложить козырного туза. Престарелый «особист» оставался непревзойдённым мастером своего дела.
– Ты хоть знаешь, кем он был? – Продолжил он расспрашивать, как ни в чём не бывало, прикинувшись любознательным стариком, падким на всякого рода пикантные истории.
– Какая теперь разница? – Ответила она вопросом на вопрос, давая понять, что не желает продолжать этот разговор.
– Это был Нестор, – объявил старый хитрец, сверкнув пронзившим полумрак острым взглядом, словно вонзая стальной нож в сердце жертвы.
Эффект получился ожидаемый. Сирена не вздрогнула и даже не повела бровью, но внешнее спокойствие не укрыло от проницательного взора опытного физиономиста мощный взрыв эмоций, спрятанных глубоко внутри. Судя по виду, молодая женщина, давно пережившая личную обиду, но до конца так и не перегоревшая чувствами, действительно не знала, что разбивший сердце смазливый очкарик и трусливый прелюбодей был тем самым сверхгениальным мыслителем, на которого в правительстве возлагали надежду как на единственного спасителя великой державы. Вероятно, в отряде ей