– Про пепелицу не врешь? – спросил он, поглаживая жесткий ежик волос на затылке. – Откуда тебе знать?
Крис изобразила оскорбленное достоинство.
– Маманя моя с юности всякими такими штуками занималась. Вон, у вас и огурцы есть, а они любят влажное тепло, начнете закрывать – и так попрут!
Огден с ухмылкой махнул рукой, прерывая поток ее красноречия, и перевел взгляд на Дирхеля.
– Так чего ты говорил насчет школы, Радонай? Этот здоровяк для «загона» в самый раз сгодится.
– Я знаю, как попасть в Мегаполис, – неожиданно произнес Дирхель, глядя на Огдена в упор, – могу провести твоих людей.
– С чего ты взял, что мне туда нужно? – прищурился Огден. Глаза его засверкали, как острия иголок.
– Туда всем нужно, да не все знают, как пройти. Местные везде ловушек понаставили.
– А ты откуда дорогу знаешь?
– Я Искатель, – пожал плечами Дирхель, – и знаю много такого, что неизвестно обычным людям.
Огден в задумчивости пожевал нижнюю губу. Его огромные кисти лежали на коленях и казались чем-то отдельным, как будто жили своей жизнью.
– Этих двоих пока в «загон», – он ткнул толстым пальцем в Дирхеля и Сильвана, – я подумаю. Всезнайку здесь оставлю, глядишь, и пригодится.
Сильван в отчаянии посмотрел на Крис, но та вовсе не выглядела испуганной и даже подмигнула ему исподтишка. Дирхель тоже и бровью не повел. Когда за ними закрылась дверь, Сильван снова услышал высокий, поразительно уверенный голосок:
– Так вот, здесь все поставим свободнее, не так плотно. Что-то придется выкинуть, но вам что нужно, растения или урожай?!
Айк полагал, что они отправятся прямиком в Корнил, но у подножия холма Хорас неожиданно свернул с дороги на одну ему известную лесную тропинку. Пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Солнечные лучи заливали лес сквозь прозрачную желтизну листьев. Те, что уже опали, мягко похрустывали под копытами лошадей, и сладковатый, дурманящий аромат кружил голову Айку.
В юности они с Джори часто бродили по лесу, говорили и не могли наговориться. А иногда наоборот, шли молча, вот как сейчас с Хорасом, только это было совсем другое молчание. Уютное, как толстое одеяло, им накрываешься с головой и быстро засыпаешь, придавленный мягкой, теплой тяжестью.
Но говорили они или молчали, им всегда не хватало времени, всегда. Сколько бы ни пробыли вместе – все казалось мало. Рядом с Джори Айк ощущал удивительную гармонию с миром и с самим собой. Он хорошо помнил это чувство. Как будто они родились с одной душой на двоих, и быть вместе для них было естественно, а вот врозь – нет. Но они взрослели, и разлук становилось все больше. А теперь и вовсе неизвестно, увидятся ли они когда-нибудь снова.
Айк старался не думать о прошлом, но оно было слишком близко, слишком живо в памяти. Всего