Скромные бродячие музыканты. Макс Фетт

больше, а там хоть пайки на всю семью выдавали! – мать вынула из кармана конфету, развернула и положила в отрытый рот дочери.

      – Д… – повысил голос бородатый, но вовремя осекся. – Я ветеран войны, меня не оставят, – гном отвернулся от окошка.

      – Я сраный метельщик теперь! – объявил он во всеуслышание и запрыгнул на стул.

      – Ещё один кровь за родину проливал, – махнула на гнома женщина. – На вас всем пофиг. Честь отдали и гуляйте, если выжили. Вы солдатами были, а не генералами. Эх! Объяснять тебе… домой поеду, к родителям!

      – Даже не думай! – вскочил бородатый. – Я тебя больше не увижу!

      – Я на это надеюсь, – собрав детей, мать направилась к выходу, встретив входящих музыкантов. Галош поклонился ей с блаженной улыбкой, а Шло снял оставшуюся половинку цилиндра. Рослый мальчишка пнул флейтиста в колено и спрятался за маму.

      – Ах ты… – Шло замахнулся на ребенка, но мигом получил пощечину.

      – Хамло! – бросила мать и удалилась.

      – Простите, – подходя к воякам, сказал Галош. – Не подскажите, где на колья сажают?

      – Вам в соседнее здание, – разом ответили оба, не поднимая глаз от пола.

      – Странно. Оттуда нас послали сюда. Кто же врет?

      – Чет не помню твоего… Ты! – бородатый затрясся от злобы.

      – Я. Если вы имеете ввиду именно меня.

      Усатый сжимал рукоять парового ружья, кое по идее его сослуживец должен был сдать.

      – Лошадь кардинала взял!

      – Следующий! – выкрикнули из окошка

      – Идемте, Шло, это нас.

      – Тут очередь, – цедил арбалетчик.

      – Хорошо, что предупредили. Будьте добры, проследите, чтобы приходящие сюда ее соблюдали, – отходя к окошку, Галош добавил: – Иначе сумбур и наглость не минуемы. Премного благодарен.

      Бородатый опустил паровое ружье целящегося товарища по несчастью, когда певуны отошли.