Годы сливались с влажным воздухом в Туве, который никогда не менял своей субстанции. Вдыхая его глубокими глотками, казалось, что медленно впускаешь внутрь волну воды со стаей рыб, что в итоге отчаянно бьются о стенки твоих легких. Всё было по-прежнему: Сабина отбывала рабочий «срок» в госпитале, где снова видела, как смерть заполняет собой каждое мгновение. К счастью, с появлением в её жизни дочери луч света прожег дыру во тьме, подобно самой Франциске, играющей со стёклышком, только ролью тьмы служила стена в ее комнате, по совместительству единственный объект, меняющий свое обличье чуть ли не каждый день. Навыки в рисовании стремительно улучшались, и стены пристали этими результатами. Сага всегда говорила: «Это не просто доски, за которыми плотно утрамбован утеплитель, это твое строение реальности, новое видение, которое становится новым каждый раз, как ты на него посмотришь». Сама Сага стала Франциске второй мамой, мамой, подарившей умение дышать в искусстве, проклятием которого была мучительная смерть при его отсутствии.
Помимо этого, еще совсем юная, но раскрывшая глаза на мир девочка скоро должна была пойти в школу и попасть в этот огромный и столь нелегкий мир. Да, кажется, история забрала уже с собой примерно семь лет, не так ли?
Это было первое сентября 1961 года.
С утра на небе висели тучи, а через них сочились лучи солнца, что падали на уже немного пожелтевшие листья. Вскоре эти лучи упали и на окно Франциски, играясь с её волосами, создавая стойкое ощущение их воспламенения. Вся комната светилась, устроив целый вальс теплого света, акустикой для которого было пение птиц, что ещё не успели улететь на юг.
В детскую комнату зашла Сабина, сегодня у нее был выходной, но несмотря на отдых, ее лицо по-прежнему казалось уставшим: темная прядь волос вальяжно расположилась на её сияющем лбу, еле видимые синяки ждали своего прикрытия пудрой, а глаза были поглощены грудой усталости, что даже визуально спрятала дно зрачка. Она принесла завтрак в постель и тихонько подсела на кровать крепко спящей дочери. Погладив её бок, туго укутанный одеялом, Сабина мягко прошептала:
– Просыпайся, соня!
После этих слов Франциска резко повернулась к ней заспанным лицом, таким же забавным, как и слегка растрепанные волосы.
– Почему так рано? – промолвила девочка, потирая глаза.
– Потому что ты идешь в школу! Это твой первый день, и я решила приготовить тебе любимые блинчики с мёдом, – улыбнулась Сабина, поправив нежные волосы дочери за ухо.
У той, в свою очередь, счастья было хоть отбавляй, ведь блинчики всегда были хорошей новостью, даже несмотря на предстоящую неизвестность, ворота которой ей суждено открыть. Парадная одежда была подготовлена и лежала на спинке дивана в гостиной. Вскоре она оказалась на Франциске: платье цвета латте с белыми кружевами, которое купила Сабина на отложенные для желаемой сумки деньги. Она подумала, что для нее большим счастьем