Потом, через сутки, будет третий и последний этап полета. Космолет полностью перейдет под контроль автоматики и ускорится до трехсот «же», вплоть до достижения световой скорости. Достичь такой непредставимой мощности можно только с помощью ксионного кольца, так как ни один тип двигателя не сможет сохранять такое безумное ускорение так долго, учитывая, что масса корабля возрастает по приближению к световому пределу… Опять непонятная мне релятивистика.
Конечно, на самом деле можно достичь только скорости, очень близкой к световой – старина Эйнштейн недвусмысленно об этом предупреждал. Расширенная теория относительности, учитывающая многомерность, вывела новые пределы для элементарных частиц – очень близкие к световой скорости, при которых происходит произвольное ксионное взаимодействие, и частицы уходят из нашего пространства. Здесь, если честно, я еще меньше понимаю, что к чему, да и то благодаря разъяснениям Артёма.
Проще говоря, в этот момент скорость скачком перепрыгивает через световой барьер, и корабль совершает прыжок. По определенной многомерной траектории, рассчитываемой бортовыми системами перед скачком, космолет «выныривает» обратно. Артём что-то рассказывал еще про законы сохранения квантового состояния, благодаря чему корабль из потока элементарных частиц «собирается» обратно в себя, но там я совсем не понял. Дальность прыжка зависит от ускорения космолета в момент скачка. Как будто бросаешь камень под углом к горизонту: чем сильнее кинешь, тем дальше он полетит.
Тихо зашипели воздушные насосы криованны, заполняя кабину чистым отфильтрованным воздухом. Сбоку замигали зеленые индикаторы, сообщая, что пациент готов к заморозке. Ноги обдало щиплющим холодком, постепенно поднимающимся вверх по телу, захватывая руки, грудь и голову. Но настоящего холода я не почувствовал – всё мгновенно немело, нервы отключались под действием сильнейшего анестетика. Вскоре ухудшилось зрение, пропал слух. Как будто умираешь.
Я хотел в последний раз вздохнуть, но не успел.
Глава IV. Первое поражение
Пробуждение было нелегкое. Мириады иголок вонзились в мозг, корябая едва проснувшееся сознание. Еще в лагере я узнал, что головная боль после криогенной заморозки – это неизбежный побочный эффект, проявляющийся в девяноста процентах случаев. С запуском процедуры размораживания давление в криокамере падает, амортизирующий физраствор, в котором плавает пациент, постепенно откачивается из кабины и тела человека. На смену раствору через капельницы поступает разогретая до определенной температуры кровь, спустя пару минут срабатывает автоматика водителя ритма сердца. Еще через несколько минут человек приходит в себя, с тяжким ощущением эффекта «затекшей мышцы» во всем теле и жуткой головной болью. Я недовольно зажмурился, пытаясь прийти в себя.
Конец