– Отомкните!
Из помещения на вошедших крепко пахнуло никотином: видимо, Игнатьев всю ночь курил самосад. Остановившись у порога, подполковник несколько мгновений обескураженно осматривался, с ужасом ощущая, как из-под ног уходит, проваливается куда-то, пол: Игнатьева в комнате не было! Баркун уже хотел, было ринуться назад, но в это время увидел старика между кутней стеной и печкой. Тот висел в петле, уронив набок голову, и даже густая окладистая борода не могла скрыть выражение нечеловеческой муки на его лице. Старик был разут, ношеные сапоги аккуратно, по-солдатски, стояли у его ног, почти касавшихся пола. И только подойдя вплотную, и всмотревшись, чекисты поняли, почему он бос: Игнатьев повесился на веревке, сплетенной из порванных на полосы холщовых портянок. На столе, где подслеповато чадила и потрескивала фитилем догорающая керосиновая лампа, белел лист бумаги. На нем было коряво нацарапано:
«Никово никоких бандитов низнаю
Николай Федотыча Горяева убил сам
пасорилися мы настарасти принял грех
надушу а хто ево посли миня нимецким
писталетом стрелил низнаю зашто и как
можа правда зазолато а он посли маёй пули
живой был и признать каво мог старуху
Андрея сына нитрожти нивиноватыи оне
заминя я виноватый сам завсё
Прокофий Семенович Игнатьев».
– Вот значит, как… – с трудом начал и недоговорил Баркун. Нервно помяв рукой горло, помолчал одну-две минуты, закончил так же хрипло. – Страх перед сообщниками оказался сильнее страха перед самоубийством.
Побледневший лейтенант Тихонов глядел на него широко раскрытыми глазами.
Сурово и медленно Шадрин произнес:
–Да, товарищ подполковник, промашка для чекиста с вашим опытом – непростительна! Жду ваших объяснений по этому поводу. Придется держать ответ. Но это – потом, а сейчас я хотел бы узнать, что вы думаете о случившемся.
Баркун угрюмо молчал, и Шадрину пришлось повторить, громче и настойчивее:
– Так я слушаю вас, Сергей Сергеевич!
– Мои выводы неизменны, товарищ полковник, – тот словно очнулся от забытья. – Самоустранение Игнатьева полностью подтверждает версию о его причастности к банде. Покончил он с собой из-за того, что деваться было некуда: посодействуй следствию – от своих пощады не жди, и в тюрьме достанут! А если в ходе расследования вскроются дополнительные отягчающие обстоятельства – исключительная мера по суду! Вот он и выбрал середину… Недооценил я его, надо было сразу изолировать и везти в Читу. Но при всем при том, положительный результат есть: теперь нам точно известно, что всё в этом деле действительно замешано на золоте. Самородок, изъятый у Игнатьева, и россыпное золото, обнаруженное в патроне – одной пробы. Следовательно, связь тут самая прямая: и Горяев, и Игнатьев, и неуловимые бандиты – всё это звенья одной цепи. Как и в прошлый раз, я решительно опровергаю версию майора Степанова о некой диверсионной группе.
– А похищенный яд-стрихнин,