Это был мой первый день в школе №42 после возвращения из Ливадии, где я провёл два года в интернате для астматиков. Седьмой класс. Мне тринадцать лет. Это был интересный период. Я спрашивал у себя: кто я? А не трус ли я? Был недоволен собой.
В Ливадии мы с уважением относились друг к другу. Это было так естественно, что я никогда всерьёз не задумывался, что может быть по-другому. И тут шок от встречи с «культурой» люберецкой школы. Унижение ребят-изгоев, когда группа здоровяков оплёвывала и обхаркивала слабого робкого мальчика. Я раньше не мог себе представить, что такое возможно. В Ливадии были драки. Редкие. И всегда один на один. Джентльменский кодекс. А тут…
Обалдевший от всего этого, сижу на перемене у окна перед кабинетом. Ко мне подлетает неизвестный мне мальчик. Грубо теребит меня за волосы и уши. Это явная провокация. Я реагирую. Уговариваемся на драку один на один после уроков.
Позже я узнал, что он был сыном медсестры, маминой подруги, с которой она когда-то работала в детском саду. У него были две сестры-близняшки. Школьные красавицы. Он был старше меня на год и считался «авторитетом» среди хулиганов. Всего этого я тогда не знал. Да это было и не важно.
Укромное место возле школы. Куча зевак. Со стороны моего противника – друзья, шпана хулиганская. У меня нет друзей. Зато есть зеваки и товарищ-сосед-одноклассник Саша Иванов. Трус. Знаю, что он парень ненадёжный и меня не особо ценит. Хотя мы знакомы с детства.
Место встречи выглядело как маленькая полянка среди зарослей. Мой противник несколько раз затянулся сигаретой (Он курит! Я в шоке) и бросился на меня. Я опешил, однако увидел, что его странная стойка не опасна для меня, и легко защитился от ударов. Не помню, атаковал ли я сам, но было ясно, что он не трудный противник. В Ливадии мы, хоть и астматики, были ребята спортивные, и там противники были посложнее. Драка затягивалась. Я понимал, что так просто всё не закончится, и в какой-то момент намерено пропустил удар. Он был слабым. Я его почти не почувствовал. Зато мой противник обрадовался. Я же заметил в этом какое-то облегчение. Наклонился, он изобразил как бы добивающий удар по спине. Остался доволен, что не потерял лицо перед приятелями, и ретировался. Возможно, не хотел испытывать судьбу.
Домой я шёл с одноклассником-соседом. Считал себя трусом и проигравшим. Мысль, что я мог бы его побить, усугубляла это состояние. Однако мой приятель был спокоен и весел. И не смотрел на это, как на поражение. У меня с его слов складывалось впечатление, что это ничья. Странно.
После драки я стал «авторитетом» в классе. Ребята считали меня крутым бойцом. Помню, однажды я не стерпел и предложил выяснить один на один отношения одному из садистов, который унижал мальчика-изгоя. Он был повыше меня. Крепкого сложения. И честно сказал, что он не дурак, чтобы драться со мной один на один. Подобные