Беседа за ужином не клеилась. Наш с Хартмутом разговор не прошёл бесследно, каждый из нас был поглощён своими мыслями. Наблюдавшая за нами фрау Бернхард, вероятно, делала собственные выводы, а Патрик, переводя недоумённый взгляд с одного из нас на другого, никак не мог взять в толк, что же, собственно, происходит.
С видимым облегчением я восприняла предложение фрау Бернхард «пойти к себе». Думаю, ей нетерпелось поскорее спровадить меня и получить наконец-то возможность обсудить прошедший день с сыном. Хартмут вызвался проводить меня наверх, но, поднявшись вслед за мной по лестнице, не спешил возвращаться к матери.
Я взялась за ручку двери, собираясь войти в комнату.
– Подожди, – остановил он меня. – Я хотел тебе сказать… – он замялся в нерешительности, – по-моему, сегодня был хороший день, во всяком случае, для меня…
– Для меня тоже. Спасибо тебе.
– Мария… – Хартмут смутился. – Ты мне очень нравишься… Если ты решишь…. В общем, дверь моей спальни рядом, – осмелился он наконец, покраснев, как мальчишка.
Мне даже стало чуточку жаль его.
– А как же мама? – я чуть наклонила голову набок. – Вдруг она услышит? Ведь её дверь – вот она, тоже рядом. Не боишься? Или ты больше не считаешься с её мнением?
Хартмут молчал. Другой реакции я, впрочем, и не ожидала. Слегка коснувшись губами его щеки, я вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
Стрелки будильника мерно отбивали секунду за секундой, отсчитывали минуты и часы, а я всё ещё лежала без сна, ворочаясь с боку на бок. От бесконечных дум разболелась голова. Комната казалась тесной и душной, мне не хватало воздуха. Встав с кровати, я подошла к окну и, приоткрыв створку, вдохнула свежий, пропитанный ночными ароматами воздух.
Показалось ли мне, или я действительно услышала тихие шаги в коридоре? Я затаила дыхание. Приблизившись к моей комнате, шаги замерли.
Пулей отскочив от окна, я снова нырнула в постель и натянула на голову одеяло. Неужели, не дождавшись меня, Хартмут всё-таки решился сделать решающий шаг первым? Моё воображение рисовало его в длинном полосатом халате и шлёпанцах, а за его спиной – неусыпно бдящую, вездесущую фрау Бернхард. Я тихонько прыснула в подушку.
Лёжа в темноте, я гадала, что же произойдёт дальше. Минута за минутой время шло, но ничего, ровным счётом ничего не происходило. Откинув одеяло, я села в кровати. Снова послышались шаги, только теперь они отдалялись от моей комнаты. Скрипнула, закрываясь, соседняя дверь, и всё окончательно стихло.
Я с облегчением вздохнула. Смеяться расхотелось. Вдруг стало грустно. Я искренне жалела этого большого ребёнка – безобидного, нерешительного, трогательно-беззащитного. Смогла бы я полюбить его когда-нибудь, при других обстоятельствах, оценив его сердечность, порядочность и постоянство? Смогла бы я стать с ним счастливой? Кто знает… Я не исключала этой возможности. Всему мешало лишь одно огромное и весомое «но»: я не готова была встать между ним