И тут в комнату для завтрака входит Испе́р, причем делает это так неожиданно, что моей доброй фее удается выхватить у меня из-под носа последний пончик.
Испе́р, как и в прежние времена, спрятан за маскировочным заклинанием, поэтому ни Этци, ни Каникла, ни барон его не видят. Штормовой серо-синий оттенок его глаз исчез за стекловидной чернотой, лицо кажется напряженным и непривычно суровым. Он одаривает меня быстрой усталой улыбкой, а затем поворачивается к моей фее, которая тоже видит его – наверное потому, что ему так и хочется.
– Леонор? – произносит он неслышно для остальных.
Я застываю в изумлении. Знаю, что это имя моей феи, но никогда не называю ее так, в том числе потому, что по непонятным для меня причинам она ненавидит свое имя. Фея-крестная поднимает брови и строит на лице вызывающее выражение, но – когда Испе́р одним движением головы предлагает ей немедленно выйти вместе с ним из комнаты, – поднимается и выполняет его требование. Вероятно, из любопытства, а может, и для того, чтобы избежать очередной лекции барона о двойных пружинных подушках из лосиной кожи, которую тот вот-вот собирается начать.
Не будь это столь недостойно и унизительно, я бы побежала за мужем и феей, чтобы подслушать их, а так приходится уговаривать себя, что скоро все равно узнаю о том, что такого важного могут обсуждать эти двое. Поэтому погружаюсь в созерцание настенных часов, пока барон объясняет моим сестрам, что сиденья в спортивных экипажах жестче, чем в каретах для путешествий, и прислушиваюсь к тихой перебранке Наташи и Гворрокко, которые чуть ли не дерутся из-за куска яйца, который уронила Каникла.
Наконец моя добрая фея появляется снова, бледная и напуганная.
– Я никогда не пойму, почему ты не вышла замуж за очаровательного Випа, – шипит она на меня. – Мы были бы в достатке, а проблем было бы намного меньше.
– Почему, что такое?..
В дверном проеме появляется мой муж, который внезапно выглядит гораздо лучше, чем раньше.
– Ты идешь? – спрашивает он меня.
По тому, как затихает разговор за столом, я понимаю, что на этот раз он виден всем. Барон смотрит на Испе́ра, словно сын императора – позолоченный гоночный экипаж, а мои сводные сестры складывают губы в синхронное «О!». Им нравится Испе́р, что в значительной степени связано с подарками, которые он привозит им из Толовиса. Они выжидательно смотрят на него, но мой муж, извиняясь, качает головой.
– Вчера мне пришлось уехать в спешке, – говорит он. – Наберитесь терпения до следующего моего визита, и будете поражены тем, что я для вас приготовил.
Произнося эти многообещающие слова, он берет с блюда кусок кекса с изюмом и с нетерпеливым видом дает понять, что мне стоит, наконец, встать из-за стола и последовать за ним.
– Что ты задумал? – спрашиваю я.
– Мы вылетаем. Твой линдворм уже оседлан.
– И куда мы летим?
– В одно место в Запретном Лесу, которое Леонор очень неохотно мне раскрыла.
Я оборачиваюсь