Дон Жуан не успел даже хорошенько удивиться, как крокодильская принцесса – цап!.. и отхватила у него своим острым, как бритва клыком левый прекрасный ус.
– И это называется благодарность! – возмутился оскорбленный в самых благороднейших своих чувствах рыцарь.
– А не не целуй кого не знаешь, – почти виновато улыбнулась жабка, то есть уже крокодилиха, самой приветливой совсем уж американской широкозубой голливудской улыбкой – во всю пасть, – может еще разок попробуешь, дружок, я ведь не ведаю сколько у меня внутри еще всякого заколдованного накопилось. Тогда уж я непременно человечьей принцессой стать постараюсь.
– Нет уж, голубушка уволь, пусть тебя теперь крокодил поцелует. Кто знает какие у тебя там еще презенты имеются.
– Ну и радуйся, коварный изменщик, что я еще и тебя самого вместе со вторым усом и не зацепила! – Гляди, милок, попадешься мне в другорядь, так эдак-то легко не отделаешься.
– Ищи дурака, – только и сказал дон Жуан и покрутив разочарованно единственный оставшийся ус, вскочил на коня и поскакал прочь. Гордости у него, конечно, поубавилось, но ровно наполовину, поскольку впредь гордиться возможно было лишь одним усом.
И качаясь в седле дон Жуан принялся рассуждать о несправедливых свойствах бытия и неподдающихся ровно никакому разумению своевольных поворотах судьбы.
Открытие Америки
Вышел раз Христофор Иваныч Колумб прогуляться да вдруг нашел телефон. «Что за штука такая, думает, непонятная?» А там кнопочки разные, так и просятся – нажми, мол, приятель! Нажми! Ну он и нажал на одну, а оттуда голос некий властно-приказательный звучит:
– Открывай, падло, Америку!
Колумб Христофор Иваныч тут и присел где стоял, не от страху, конечно, а чтобы лучше слышать. И слышит снова такое неприятное выражение:
– Открывай скорей Америку, гад паршивый!
– А чего открывать-то сказываете не пойму? – Христофор Иваныч спрашивает.
А оттуда снова голос грозный рычащий:
– Америку, говорю, открывать пора. Открывай, мать твою за ногу! Чего не понимать-то? В школу что ли ни разу не хаживал?
– Да чего открывать-то, ежли непонятно чего? Что за штука-то такая, а? Мерика-то эта? Чего ею меряют-то? – Христофор Иваныч опять спрашивает.
– А ты не мудруй больно-то, а открывай. А то ишь мудрецов-то поразвелось, скоро уж и творцу указывать станут, чего да где да как творить! Иди прямо к королю и скажи, чтоб корабли давал для открытия, – голос из телефона приказывает.
– Да он меня и слушать не станет, еще и в дурдом попадешь! – Колумб ответствует.
– А ты не боись! Штуковина-то эта у тебя в руках на что? Включи да сунь ему под нос, он враз и размякнет, – голос убеждает, – Смелей,