Все, кроме меня и Беки. Нет, конечно, я не влюбился в эту девушку, ведь всё ещё считаю это чувство абсурдом, но как человек она, возможно, не так уж и плоха.
В какой-то момент, когда все уже изрядно нажрались, я, как бы невзначай, положил руку Беке на колено. Судя по реакции, она была не особо против моих действий, и я уже хотел было завязать милую беседу, но тут ни с того ни с сего один пьяный в умат лысый, накаченный парень лет тридцати резко вскочил с места и стукнул кулаком по столу. Я было подумал, что моё заигрывание с Бекой заметили и приготовился прощаться с зубами, но этот пошатывающийся громила вдруг объявил на всю кухню:
– Да, Ванька-то наш настоящим воином был! – затем выдержал небольшую паузу и, запинаясь, добавил. – Сражались мы с ним плечом к плечу… Может… Может, он и не вышел физической силой, зато храбрый какой был и добрый… А какой чуткий-то! Знаете, я солдат бывалый, много всего видел, испытал. Но такого п… Таких эмоций, как у него, – никогда. После боя все обычно хвастались тем, сколько жизней погубили, а Ванька… Ванька наш всё твердил, мол: «Ребята, да что же это? Неужели Человек[2] способен на такие зверства?! Это же, – говорил, – ужасно: кровь, крики, убийства, кишки наружу! Да не проще ли нам всем сложить оружие и помириться?!» Во какой мудрый парень был! – оратор, надо сказать, сильно переигрывал. – Давайте почтим его ещё раз! Ваня, ты был храбрым, добрым и очень умным… Но не той смертью ты умер, не той… Остался бы с нами тогда, да не мог ведь, тебя там… Ну да чего это я? За Ваньку!
Все чокнулись и выпили по стопке, я, конечно, не был исключением. Хоть речь и показалась мне пафосной, выпить я всегда не прочь. Водка обожгла моё горло и стекла вниз, я помотал головой, ощутив неслабое опьянение, и тут почувствовал, что Бека наклонилась ко мне почти вплотную и начала шептать на ухо:
– То, что Боря сейчас рассказал, – чистая правда. Ваня был не просто чутким, но и ранимым в глубине души. А душа … – в этот момент обычная грусть в глазах Беки словно умножилась на десять. – Знал бы ты, какая тонкая у него была душа. Эх, Эрл, знал бы ты, как мне его не хватает. Не заслужил он смерти, понимаешь? Не заслужил! – она всхлипнула, из последних сил сдерживая плач, быстро смахнула рукой слезинку, сверкнувшую на мгновение в её глазу, и с умоляющим взглядом добавила: – Пойдём покурим?
Мы вышли на лестничную клетку, так как в одной из комнат жила семья с ребёнком и курить на балконе было запрещено. Как только за нами захлопнулась дверь, моя спутница тут же заплакала. Но плакала Бека не так, как обычные девушки, – громко и как-то по-детски – нет, она рыдала, как туча в солнечный осенний полдень, – стоя неподвижно, опустив голову, так, что подбородок касался груди, и почти беззвучно. Не скажу, что мне было её жаль, ведь общего имущества с Ваней они не имели, детей, к счастью, тоже не заводили, да и вообще, насколько я помню, вместе были не так уж и долго. Но,