Я сразу поняла, что попала под машину. И теперь лежала в карете «Скорой помощи». Слышала сигнал, транслирующий во внешний мир мой пульс. Слышала сирену. Знала, что мы едем очень быстро, чувствовала все неровности дороги и как машина кренится на поворотах. Ощущала собственное тело, и не передать словами, сколь болезненным было это ощущение. И все же я попыталась шевельнуться, чтобы проверить чувствительность в конечностях. Если я что-то чувствую – пусть даже и боль, – значит, еще есть возможность восстановить их. Так я рассуждала. Напряглась и смогла пошевелить носками, согнуть пальцы. Хороший знак. Только голова оставалась неподвижной, шея была вытянута и зафиксирована. Мне наложили шину, и я не могла видеть, что происходит рядом со мной. Не посмотреть ни вправо, ни влево, только неподвижно вверх, на пожелтевший потолок салона «Скорой». Прямо надо мной была наклеена полоска серебристого скотча, вероятно, прикрывающего порез или небольшую дыру. Или угнетающее пятно крови, которое никак не удавалось оттереть. Я чувствовала давление в области груди и коленей, но это, скорее всего, были просто ремни. Чтобы не слететь с носилок во время поездки и получить при этом новые увечья. Это казалось мне чем-то абсурдным.
– Кажется, приходит в себя, – произнес мужской голос.
В следующий миг в моем ограниченном поле зрения появился санитар и посветил фонариком мне в глаза. Мне велели следить за пучком света. И я пыталась, но перед глазами все расплывалось в яркое неоднородное пятно. Боль растекалась, искала выхода.
Санитар отложил лампу и сказал:
– Не волнуйтесь. Мы доставим вас в больницу.
Я почувствовала, как его палец, обтянутый латексом, смахнул слезу с моей щеки. Писк, транслирующий мой пульс, участился, стал неравномерным.
– Без паники. – Санитар старался сохранять профессиональную дистанцию. Сказал, что сожалеет.
Ремни стали вдруг слишком тесными. Я стала вырываться.
– Успокойтесь, всё в порядке, слышите? Вас сбила машина, но мы уже подъезжаем к больнице. Вы справитесь.
Санитар удерживал меня за ноги. Я хотела закричать, но продолжала просто извиваться под ремнями.
– Вколю вам успокоительное.
Сигнал от моего сердца зазвучал ровнее и реже. Мне показалось тогда, что приборы обманывают.
– Вы можете назвать свое имя? – спросил санитар. – Вы помните свое имя?
У меня задрожали веки.
– Видимо, не добьемся. – Его голос как будто доносился откуда-то издалека. – Похоже, у нее шок.
– Лена, – прозвучал второй голос.
Голос, который не мог прозвучать в реальности. Голос, порожденный успокоительным и шоком.
– Ее