Каждую ночь взрывалось несколько жилых зданий в самом центре – на Крещатике и прилегающих к нему улицах. Горело все, что могло гореть. Город был наполнен запахом гари. Так подпольщики выполняли приказ Верховного Главнокомандующего о том, чтобы «под ногами врагов горела земля».
Всем вдруг стало понятно, что центр города заминирован еще раньше, заблаговременно. Многие вспоминали, что видели, как люди в военной форме носили в подвалы домов какие-то тяжелые ящики. Тогда этому не придавали значения – думали, что кто-то менял жилплощадь, а военные помогали перевозить вещи. Военным тогда верили.
Однако оказалось, что военные были разные, и не все жители города могли различить их по цвету петлиц.
Мы были обречены.
Нам всем заранее была приготовлена роль заложников. Вождь украинских коммунистов Никита Хрущев и командующий военным округом Семен Буденный всего за несколько дней до своего бегства убеждали нас по радио, что Киев не будет сдан оккупантам. Хотя они тогда уже знали, что немцы скоро окажутся в городе, и центр его неминуемо будет разрушен. Жителям предстояло встретить смерть в своих домах.
Водопроводную систему взорвали при отступлении. Воды в городе не было. Пожары после взрывов распространялись все шире, охватывая все новые и новые улицы и переулки.
Немцы попытались приостановить разрушение города своими – не менее дикими – методами. На улицах, во дворах они собрали мужчин, которые помоложе и посильнее, увели на окраину города и расстреляли как заложников. Сто человек. Потом триста. Потом пятьсот. Объявляли о расстрелах и о причинах своих действий в листовках, на следующий день после расправы…
А потом пришел незабываемый день 21 октября.
В Бабьем Яру по приказу военного коменданта города началось планомерное уничтожение евреев.
Я в составе большой группы друзей, уверенных друг в друге, собирался уходить в лес повоевать. Было у нас для начала припрятано и кое-какое оружие: в дачном поселке на опушке леса мы прикопали учебную малокалиберную винтовку с пачкой патронов и старый наган с тремя патронами в обойме.
Но не успели мы провести подготовительные и организационные работы, как – совсем уж неожиданно – пришли и первые потери. Глупо и бездарно погибли несколько человек из наших ребят. Среди них и наш потенциальный командир. А кое-кто уже убежал из голодного города.
Тогда мы поняли, что воевать самостоятельно не сможем. Но и к «старшим товарищам» – из партийного и советского актива – обращаться нам совсем расхотелось. В ту пору у нас к ним уже не осталось никакого доверия.
После всего увиденного и пережитого