– Заранее не принято поздравлять, – перебила я.
– Зато приглашать принято заранее. Я приглашаю тебя на свое сорокадвухлетие. Там будут мои друзья и, если еще кто-нибудь тебя заинтересует, могу пригласить.
Он еще что-то говорил, но я слушала невнимательно. Сорокадвухлетие. Примерно столько было Антону, когда мы познакомились. У нас было много клиентов различных возрастов, но это никогда не имело для меня никакого значения. Почему же сейчас это выбило меня из колеи? Я опять признала, что эти двое мужчин – Антон и Дмитрий – во многом похожи. Я вызвала в памяти образ Макса и увидела перед собой его черные печальные глаза. Обычно они веселые. Максик, милый, спаси меня! Кое-как приведя себя в чувство, я сказала, что согласую его предложение с Максом, а потом добавила, что хорошо бы пригласить нас вдвоем. Тебя я могу пригласить в качестве своей дамы, сказал Дмитрий, а в каком качестве пригласить Максима, сами придумайте. Он произнес это спокойным и даже равнодушным тоном, но я почувствовала, что мое предложение ему не понравилось. И я знала, почему. Между нами натягивалась какая-то тайная ниточка. С этим нужно было что-то делать, причем, срочно. Мельком я успела подумать, что Антон все-таки оставил на мне свою печать – меня притягивают темные глубины, которые я чувствую в Дмитрии, но руки тем временем уже набирали номер Машки. После того разговора в пятницу мы еще не созванивались.
Она откликнулась звонким счастливым голосом:
– Нинок, привет! Собиралась позвонить тебе в выходные, но так закрутилась… Диня, чуть ли не насильно, увез меня в Выборг. Я там ни разу не была. Представляешь? Там так здорово! Мы сняли гостиницу…
Машка есть Машка. Внимание мужа и врожденный оптимизм вернули ее в прежнее состояние. Ишь ты, Диня… Прежде она Дениса так не называла. Если в пятницу мы с ней были на одной волне, то сейчас оказались не просто на разных волнах, но и в разных океанах. Она тем временем, понизив голос, спросила:
– А как у вас с Максом?
Я в очередной раз пожалела, что была с ней так откровенна и, собрав волю в кулак, легкомысленно заявила, что все прекрасно, просто в пятницу у меня был минутный порыв.
– Мой-то порыв не был минутным, – отозвалась Машка. – Я целую неделю ходила, как в воду опущенная. Но, как видишь, сейчас всё хорошо, и мы решили заняться проблемой продолжения рода. Чего и вам желаю, – наставительно добавила она на прощание.
Моя мама призывала меня к тому же, свекровь тоже пару раз вплотную приближалась к этой теме, хотя говорить в открытую не решалась. Макс, насколько я понимала, тоже был бы не против, но откровенных разговоров пока не заводил, боясь меня вспугнуть. Я и сама понимала, что уже давно пора задуматься о ребенке, но чего-то в наших отношениях мне не хватало, или же во мне самой чего-то не хватало, чтобы решиться на столь ответственный шаг. Я с усмешкой вспомнила Машкины слова «Целую неделю ходила, как в воду опущенная». Неделя – для нее рекорд пребывания в унынии, я же годами не выхожу