– Разберёмся. Ещё скажи, что тебе жалко эту сволочь. Как с такой тварью можно было находиться под одной крышей дольше пяти минут?
– Раньше он таким не был. Начало заносить, когда слава по башке ударила. Ну и наркота своё дело сделала.
– Вот тогда и надо было валить. Сразу. Без оглядки. Или ты саму себя не уважаешь?
Пассажирка отвернулась к окну, чтоб он не видел её лица.
– Не учи меня как жить.
– Мне уже поздно рыпаться. Это должны были делать родители.
– Должны. Если бы были. Вот только они подбросили меня в приют, когда я под стол пешком ходила. Пришлось самой учить: что хорошо, а что плохо.
Её ответ прозвенел в салоне автомобиля как невидимая оплеуха. На несколько секунд повисла тишина.
– Прости. Я не знал.
Офигеть. Они знакомы всего несколько дней, а он уже второй раз извиняется. Это на два раза больше, чем Максим делал за всю свою жизнь.
– Не знал. Вот и нечего лезть с нравоучениями. У меня ничего не было, когда детдом вышиб меня на улицу. Только поганое детство, где приходилось выгрызать правду всеми способами. А тут такой шанс. Кастинг на клип, я подхожу по внешности. Да если бы Залецкий резал по ночам девственниц, я бы всё равно с ним спала. Чтобы иметь то, что имею сейчас. И можешь осуждать меня сколько угодно, мне всё равно: каждый борется за своё счастье так, как умеет.
Снова тишина.
– Нет. Я не осуждаю, – хорошенько подумав, отозвался Майер. – Не скажу, что мне импонирует такой подход, но ты права: каждый борется так, как умеет.
Надо же. А Женя уже была готова слышать в свою сторону самые разные эпитеты, максимально мягкими из которых были "меркантильная дрянь" и "аморальная подстилка".
– Спасибо.
– Но порой нужно думать о последствиях…
– Заткнись, очень прошу, – вы посмотрите, опять учить вздумал! – Я не драчливая, но врезать могу.
Водитель, не отрываясь от дороги, рассмеялся. Настоящий дьяволёнок, а не девушка. Вроде адекватная, но в тихом омуте, как говорится…
– К слову о девственницах… – решил уточнить он.
На него непонимающе обернулись.
– Нет. Никого он не резал. Мне об этом, по крайней мере, неизвестно.
– Да я не про то. Я про тебя.
– Я тоже не девственница. Мне казалось, мы в этом удостоверились ещё пару месяцев назад.
– Да блин, нет. Эта мудила был у тебя первым?
– А, нет.
– А каким?
Женя строго прищурилась.
– Зачем задавать вопросы, ответы на которые ты не хочешь знать?
– Цифра так ужасна?
– Нет.
– Тогда я хочу знать.
– Хм… – собеседница заметно смутилась. – Три.
– Сколько-сколько?
– Трое. Ты третий, – машина резко дёрнулась, за что заработала сердитый гудок сзади и пованивающий палёной резиной скрежет. – Эй, ну не мешок картошки же везёшь, – поправляя впившийся