«Только подумал о ее деньгах», – насмешливо добавила Хильдегард. «Поистине, вы далеко идете! Теперь вы упрекаете бедную женщину в своей жадности!»
Лотефенд с отчаянием посмотрел ей в глаза.
«Хильдегард! О, как мало ты понимал мою судьбу! Это жестокое издевательство! И я должен услышать нечто подобное от тебя, от тебя, ради которого я бы с радостью пошел прямо на смерть!»
«Успокойтесь, мистер Лотефенд! – сказала она, почти пораженная выражением боли на его подергивающемся рту. «Кажется, что лихорадка действительно ослабила твои нервы, так что ты теряешь рассудок и самообладание. Вы должны понимать, что все это выходит за рамки дозволенного! Боже, Боже мой, зачем тебе пришла в голову эта ужасная идея, которая переворачивает всю безобидность нашего полового акта с ног на голову? Иногда было так приятно и уютно у камина или на краю изгороди из боярышника!»
Тучкрамер понимал, что его роль любовника пока что здесь разыграна. Чтобы не потерять навсегда все отношения с объектом своей страсти, ему пришлось уступить с умом. Он еще не терял надежды на то, что продолжительные тихие ухаживания постепенно растопят твердый лед.
А пока он хотел набраться терпения и как можно скорее убаюкивать напуганную женщину в безопасное место.
«Давай! – внезапно сказал он и шагнул вперед. «Ты права, дорогая девственница, мои желания безумны. О, забудь, что я сказал в блаженном опьянении! Я хочу постараться жить спокойно, даже без того счастья, которое я представляла себе таким райским. Вы должны предоставить мне только одно, на случай, если не хотите, чтобы я сразу же причинил себе вред! Не обижайся на меня, Хильдегард, и обещай, что и дальше будешь со мной общаться! Это так просто! Вы ведете себя так, как будто ничего не произошло! Я не хочу возвращаться к нему ни одним словом. Вы отказываетесь …»
Он вытащил пистолет шведского всадника левой рукой и приложил мерцающий синий ствол ко лбу.
«Это стоит всего лишь слова, Хильдегард, и свинцовый шар разбивает мне мозг.
«Не злой! – спросила она, побледнея. « Я не сержусь».
«Я определенно хочу… Нет, нет, все должно оставаться между нами, как было! Ради бога, убери страшное оружие!
Дай мне руку! Клянусь вашей честью и блаженством.»
Он опустил пистолет и протянул правую руку.
Тревожно вздохнув, Хильдегард взяла его за руку и тихо пробормотала:
«Да, я обещаю" это вам. Клянусь честью и блаженством.»
«Благодарю вас! Ты делаешь меня счастливее и утешительнее, чем я заслуживаю. И, разумеется, молчите – против всех! Прежде всего, не позволяйте своему храброму отцу ничего замечать. Для меня это было бы ужасно! Хотя в основном -»
«Не волнуйтесь! Как я смогу запечатлеть это на моих губах!»
Теперь они двое быстро, не обменявшись несколькими равнодушными речами, пересекли Вольфсбюль и направились к Гроссахштрассе.
Они