– Да, но те четверо членов нашего экипажа, которых смыло во время шторма за борт, тоже были не одиноки, – она посмотрела собеседнику в глаза. – Понимаете, что я хочу сказать, Райнер? Только не подумайте, что я пессимистка. Но во всём происходящем с нами есть что-то…
Айлин вдруг замолчала, нахмурилась. Её лицо быстро потеряло краску, и уже в следующее мгновение она начала заваливаться вбок. Райнер подхватил её, уложил на землю: голову повернул на бок, ноги согнул в коленях. Он ощупал её шею, пульс был слабым, витальные энергетические вибрации с трудом ощущались. "Александер, аптечку!" – крикнул он через плечо, не прекращая точечный массаж головы Айлин, которым надеялся облегчить спазм. Вместо ответа послышался стон. Райнер быстро обернулся и увидел бортинженера, лежавшего на земле. Сжавшись в комок, тот обхватил голову руками и тяжело мычал сквозь стиснутые зубы. В нескольких шагах от него лежал без сознания Тадеуш.
Только теперь Райнер заметил тонкую боль в виске, которую успешно игнорировал всё утро, занятый делами. Она быстро начала нарастать, взяла в кольцо лоб и затылок. Внезапный спазм прошёл сквозь всё его тело, и Райнер повалился на землю, неспособный ему сопротивляться. Он пытался сохранить сознание, пытался заставить себя снова встать, чтобы добраться до спазмолитиков в медикаментах, но ничего у него не получалось. На фоне серой мглы, стоявшей перед глазами, Райнер видел кислотно-фиолетовые круги, тошнотворно пульсирующие в резонанс со вспышками боли. Вторя их дурманящему танцу, на барабанные перепонки давили странные гудящие вибрации, которых ему никогда раньше не приходилось слышать. Вскоре он уже мечтал потерять сознание, но и это не удавалось.
Прикованный к земле болью, зажатый в её тиски, скрученный в тугой узел спазмов, Райнер беспомощно созерцал феерию галлюцинаций, видя себя будто со стороны. Пульсирующие круги раскрутились в параллельные полосы, которые, вдруг ожив, изогнулись змеями и расползлись в стороны. Им на смену пришли невнятные, постоянно меняющиеся фигуры, красные и огненно-жёлтые. Они раскрывались, словно цветы, распускали свои изорванные лепестки по всему его телу. И там, где они появлялись, возникала новая вспышка боли. Исходившее от них бледно-оранжевое свечение постепенно сливалось в общий купол. Его цвет менялся, становясь зелёным, голубым, синим и, наконец, приобрёл чистое белое сияние.
Райнер больше не чувствовал боли. Он ощущал мелкое гудение во всём теле, как после интенсивной физической нагрузки, но ничто его не тревожило. Напряжение постепенно спадало, и к голове подступила тёплая сонливость. Отдаваясь ей, он видел, как свечение гаснет, уступая место простой приятной темноте, какая водится за закрытыми веками утомлённых глаз. Ещё немного, и он провалился бы в сон, но чей-то голос стал настойчиво звать его, подкрепляя свои попытки шлепками по щекам.
Первым он увидел бортинженера. Александер сидел рядом, опираясь одной рукой о землю. Лицо его было бледным, но глаза светились какой-то озорной радостью.
– Добро пожаловать обратно, – сказал он, когда Райнер, наконец, смог сесть.
– Где