Точно так же рыбу, нежащуюся в прогретом солнцем пруду, антилопу, пасущуюся на лугу, снежного кота, важно шествующего по высокогорью, объединяют любовь к жизни и образ мышления, не уступающий нашему, пусть мы и не в силах его понять.
Еще я умела призывать рептилий. И теперь я вдруг вспомнила на миг, как сильно взволновался Йонан, когда впервые застал меня во время общения со змеей, настолько тесного, насколько это позволяла разница наших сущностей.
Но все это были чистые животные, не затронутые гнилью Тени. А здесь, в Эскоре, рыскали такие существа, которым нельзя было открывать свое сознание, иначе тебя могли поработить, воспользовавшись лазейкой. Сколько же этих порождений Лайдан использовала, воздействуя в давние времена на часть людей и настолько растлив их, что они искажали природу просто забавы ради – или чтобы создать слуг для новых злых дел?
Человек-Ящер явно был ее врагом. И мне не надо было объяснять, что Лайдан запланировала для него что-то очень скверное. Но поскольку она сняла с меня бо́льшую часть принуждения, оставив ровно столько, чтобы удержать меня здесь, я принялась осторожно оглядываться в поисках хоть какого-нибудь оружия или союзника.
В этом чародейском логове не было окон, а толстых каменных стен было почти не видно из-за полок. И потолок у меня над головой был гораздо выше, чем на первом этаже. Теперь я рассмотрела, что в углах во множестве висела толстая многолетняя паутина, такая тяжелая от осевшей на нее пыли, что она напоминала обрывки портьеры. И я послала в эту паутину легчайшую мысль.
Сознание, к которому я прикоснулась, было совершенно чуждым – искра разума, пугающая своим холодным ненасытным голодом. Но я никогда прежде не пыталась установить контакт с насекомым. И то, что мне удалось до него дотянуться, уже было небольшой победой. И очевидно, Лайдан, занятая своими делами, не заметила, что я настолько сильно – или настолько слабо – выскользнула из-под наложенного ею заклинания.
Я засекла еще одно сознание насекомого, потом третье. Их было очень трудно удерживать, ведь их уровень сознания настолько отличался от моего, что мысленный контакт напоминал попытки удержать шнур, который постоянно выдергивают у меня из пальцев, а я ловлю его снова за миг до того, как он ускользнет окончательно.
В этой пыльной паутине таились охотницы, хладнокровные и смертоносные. Они ничего не знали о наших делах и знать не желали. Но они были здесь. И я напряглась, сосредоточившись на самой большой и, возможно, самой старой паутине, с дырой в центре. В этой дыре что-то шевельнулось. Я все-таки выманила ее обитательницу на открытое место! У меня не было никакого плана – лишь надежда, в тот момент совершенно смутная. Но я решила испытать свой Дар и вызвала тех, кто обитал под потолком. Кажется, они тут неплохо питались, судя по тому, какие жирные у них тушки – обитательницы