Я знал, что Марина разведена.
– Нет и не надо, – ответил я лицемерно.
– Да уж на твоей Тане свет клином сошёлся. Подумаешь!
Я промолчал.
– Займись Ларисой, – предложила партнёрша, – знаешь, она такая… – загадочная! – наконец, подобрала она слово.
Мне стало весело, и я расхохотался.
– Что ты гогочешь?
– Знаешь в чём загадочность всех женщин?
– В чём?
Я наклонился к уху Марины, чтобы не услышала подружка, и прошептал:
– У всех женщин есть п … а, но ведут они себя так, как будто её нет.
– Наха-а-л! – жеманно пропела блондинка.
– Тогда нахал, не я, а Пушкин, это он открыл, вон, видишь, на полке, стоят его «Записки»?
Я заметил краем глаза, как Лариса, то ли ревниво, то ли осуждающе, следит за нашей болтовнёй.
– Вот, дурак, вдруг она что расслышала, – закорил я себя.
Музыка закончилась, мы сели и продолжили возлияние.
Потом я поставил свой любимый «Пинк Флойд» и пригласил на танец Ларису. Она на каблуках была, почти, одного со мной роста – под метр восемьдесят, и поэтому наши взгляды уперлись. В гляделки я ей явно проигрывал.
– Голова идёт кругом от твоих глаз, – выдохнул я.
– А Вы тоже мужик ничего, люблю бородатых, – отвечала девушка.
– Не надо шутить Лара, я в отцы к тебе гожусь.
– Ты что, тоже с радиацией работаешь? – простенько перешла она на «ты», а сам вопрос содержал интимный прозрачный намёк.
– Да нет, я электронщик, – выдал я прямой ответ, пропустив намёк.
– Да? А я хочу программисткой стать.
– Сколько тебе лет?
– Скоро шестнадцать.
– Так тебе пятнадцать? – вконец, изумился я.
– А ты сколько думал?
– Ну, извини, по фигуре лет восемнадцать – девятнадцать.
– Фигура – дура. Акселерация! – захохотала она.
Мне, однако, стало не смешно. Когда на следующий танец я пошёл с Мариной – этикет обязывал меня приглашать дам по очереди, то начал сбиваться с ритма, и отвечал невпопад на её болтовню. Когда мы вернулись на место, то я заметил на столе прямо передо мной кусочек бумаги. Я развернул его. Там было написано: «Я не шутила». Кровь бросилась мне в голову, но потом я успокоил себя: «Так не бывает, просто вот маленькая девочка придумала игру в почту».
Между тем, в дело пошёл и бюракан, потом Марина засобиралась домой, и я пошёл провожать вконец пьяных девчонок. На улице я уже, было, распрощался с ними, но Лариса вдруг шепнула мне: «Я вернусь». Я остановился в растерянности метрах в пятидесяти от своего дома, а девушки зацокали вдаль по тротуару.
Подождал минут пять, потом махнул рукой, сказав опять себе: «Так не бывает», и вернулся домой, не заперев, на всякий случай, входную дверь.
III
Только отлил в туалете, как в дверном его проёме во всей красе предстала Лариса, застав меня за естественным занятием. Я вздрогнул, но эта неожиданная интимность как-то сразу сблизила нас.
– Не тушуйся, – произнесла Лариса, – я же сказала,