Город остывшего чая. Вокари Ли

звучит в такт монотонным шагам и весёлой бульварной поступи прохожих. Каждый из них держит внутри свой неповторимый ритм, полозом цепляющийся за душевные нити. Большие здания, высотой царапающие небо, танцуют и вникают в мелодию вечера вместе с ветхими домиками. Каждый из них слышит в гремящих колонках что-то своё, холодное или тёплое, кипящее жизнью или затухающее в нежных отзвуках. Шаг за шагом, кирпич за кирпичом, они близятся к далёкому, покоящемуся в глубине потаенных уголков души, разгадывают выбитый нотными знаками код с той лёгкостью и непринуждённостью, к которой стремится каждая травинка, случайно прорывающаяся сквозь плитку центральной площади. Когда взгляд невольно падает вниз, приходится заметить: маленький зелёный росток уже кивает едва прорезавшейся головой.

      ***

      Пробивающийся из земли росток, наивный и хрупкий, ещё не видевший мира, касается тепла маленькой головой. Он карабкается наружу, тянется к солнцу и будто заставляет вступить с ним в увлекательный диалог. Среди рассказов о быте, суете и порой наступающей тяжести будней, вдруг прорезается голос зеленеющего и крепнущего друга: «На небе сгущаются кучевые облака». Своей безучастностью к вопросам нефтяных океанов людских проблем новая жизнь позволяет понять: счастье лежит чуть дальше календаря запланированных встреч.

      ***

      Морщинистое дерево покорно терпит прикосновения: лёгкие, более уверенные, наполненные осмысленным намерением или подобные любой форме, пустые и мимолетные. Величественный исполин стоит, не уклоняется, лишь изредка покачивает ветвями в такт назойливому ветру. Скольких рук можно коснуться вот так, проходя мимо принимающей всё аллеи? Сколько поколений глаз ласкает эти пугливые листья? Кажется, крепкие ноги сейчас поднимутся из земли и понесутся навстречу потоку.

      – Я ничего не знаю, – шёпот напоследок подаренных объятий.

      ***

      Объятия городского шума сжимаются тугим кольцом, будто перенося уставший от суеты разум в другое измерение. Шорох листьев редких деревьев, перемежающихся с выложенными плиткой дорожками, ласково напоминает о тянущемся вслед за тяжёлыми шагами переживании первой любви. Не романтической –всеобщей, поглощающей от и до, согревающей душу, не обжигающей её нежные линии. В сигналах машин возрождается память о близком и светлом детстве. С замиранием сердца приходится пересматривать картинки из прошлого, будучи не в силах притронуться к его манящим очертаниям. Руки тянутся к желанной беззаботности, но останавливаются, натыкаясь на щербатую стену возвышающегося над суетой здания. Всё идёт своим чередом. Выдох дарит облегчение и возвращает домой.

      ***

      Стройка у дома встречает привычным и переставшим быть тягостным шумом. Голоса рабочих перемежаются со звонким стуком металла, теряются в нём и оставляют лишь разносящийся по воздуху след. Люди, иногда всё ещё гневно поглядывающие в сторону ограждённой территории, кажутся несколько отстранёнными от текущих