Народный артист, сошедший с ума от любви к себе. Александр Староторжский

Вскрывал какие – то таинственные *карманы*…Из которых всякая дрянь вытекала медленно и долго… Наконец, в правой и левой ягодицах обнаружились два гнойных затека. Это они два года горели как раскаленные гвозди, сводя меня с ума. Затеки были столь ужасны и странны, что из института проктологии приехали какие – то две тетки и измеряли их… Один—10 см, другой—12…Тетки ввели в них какие-то палочки и тихо что – то говорили… На меня смотрели с изумлением и сочувствием… (Зачем мама пошла в медицинский институт! У нее был неплохой голос, и она запросто могла бы петь. Ну, например, в хоре театра оперетты…)

      …Доктор Иванов сделал все блистательно, но гениальный врач может справиться с самым сложным заболеванием, но против идиотизма бессилен даже он. За два года гнойники разрушили меня ужасно. Остаточные боли сохранились навсегда. Да и жив я остался, как я понимаю, благодаря вмешательству каких – то чудесных сил. Как затеки закапсулировались и находились в таком состоянии столь долгое время – совершенно непостижимо. Гной должен был разбежаться по телу, и исход понятен. Я рассказывал через несколько лет врачам о том, что со мной произошло, но они смотрели на меня как на сумасшедшего и говорили, что ничего подобного быть не может… Никогда! (А вот было, господа! Было!)

      Так вот вытекла из меня эта дрянь, и я вышел из больницы полный надежд.

      В больницу мама принесла мне письмо из одного ленинградского театра с оповещением, что две мои одноактные пьесы приняты к постановке. Письмо было красивым: белая сверкающая бумага, красно – золотой орнамент, и размашистая подпись известного человека. Приятно, да? Конечно! Но долго радоваться не пришлось. Постановка не состоялась. Мама умерла. Год я ходил как мертвый. Друзья перестали меня понимать… Чем бы это кончилось, не знаю… Случайно, в гостях у приятельницы, я познакомился с Ларисой. Это знакомство спасло меня. Я влюбился и ожил… Лариса переехала ко мне и моя конура превратилась в дом, где живут люди. В хороший, чистый, уютный дом!

      …Ну, вот и Фрунзенская набережная. Я обрадовался… Но, только я увидел свой бывший дом, красивый, с башенкой… Отвращение и ненависть вспыхнули во мне. Сколько хорошего и сколько ужасного я пережил в этом доме! Теперь я живу в другом и мне там хорошо…

      – Куда ехать? – спросил водитель. Я попросил проехать по всей набережной, завернуть на Комсомольский, а потом прокатиться на Герцена, в ЦДЛ (Центральный Дом Литераторов.)

      Приехали. Машина встала, но я не отпускаю её… Идти или не идти?

      Первый раз я появился в ЦДЛ в 1972 году. Академический хор моего Учителя почему – то репетировал в Большом зале ЦДЛ… В деканате меня попросили отвезти ему письмо, и я отвез. Учитель, красный и раздраженный, взял письмо, небрежно сунул его в карман и забыл обо мне… В хоре что – -то не ладилось… Учитель нервничал. Я понял, что пора исчезнуть, исчез и, воспользовавшись ситуацией, совершил экскурсию по ЦДЛ.